За красными ставнями
Шрифт:
— Хорошо. Оставайтесь здесь. — Альварес опустил раму с матовым стеклом, потом закрыл и запер ставни.
Подбежав к Альваресу, стоящему у двери ванной, Пола шепнула ему на ухо:
— Хуан, вы должны найти алмазы и сундук! Иначе этот ядовитый, насмешливый дьявол…
— Спокойно, — тихо прервал Альварес. — Мы их найдем. Окна наглухо запечатаны, а мы с вами стояли у единственной двери, за которой теперь наблюдают. Наконец-то он в ловушке.
— Развлекаетесь, умник? — осведомился Колльер.
Альварес подошел к большому столу красного дерева. Несколько мгновений он смотрел на абсолютно гладкую бархатную красную скатерть, на которой находились чернильница, ручки и писчая бумага. Потом он повернулся к трем неподвижным полицейским:
— Хорошо, что мы пришли сюда готовыми к обыску, хотя не знали, что обыск необходим, пока мадам не информировала нас, — сказал он по-французски. — Теперь идите вниз, возьмите ваши инструменты и возвращайтесь. Вы знаете, что нам нужно. Найдите это, даже если нам придется разобрать эту квартиру, как кукольный дом.
Полицейские, тяжело дыша, почти побежали к закрытой двери в коридор, за которой ждал инспектор Мендоса, и едва не налетели на полковника Дюрока, входящего в комнату.
Альварес и Пола тоже направились к двери, но шагнули назад при виде полковника. Добродушным его сегодня назвать было трудно. Обтянутый кителем живот Дюрока торчал вперед; фуражка съехала набекрень; густые брови грозно сдвинулись. Так как он еще не видел Альвареса этим утром, то кипел от ярости на подчиненного, который напился вдрызг, находясь на службе.
Однако, открыв рот, полковник тут же закрыл его. Он не мог унижать подчиненного перед посторонними — даже перед Полой Бентли. К тому же Альварес явно был в таком состоянии, что наверняка сейчас не помнил о своем проступке.
— Спасибо, что позвонили мне, комендант, — проворчал Дюрок по-французски. — Значит, эта квартира? Мы знали о ней — говорили вчера вечером, прежде чем вы… короче, до сегодняшнего утра. Что теперь?
Альварес быстро доложил о последних событиях.
Полковник Дюрок внимательно слушал. Один раз он посмотрел на Колльера, который сидел в углу между стеной с окнами и стеной с дверью в коридор. В углу его рта торчала сигарета, а из ноздрей сочился дым, что должно было выражать то ли скуку, то ли насмешку.
— Но это та же история… — Полковник оборвал фразу. — Значит, малютка Пола пришла сюда искать меблированную квартиру?
«Малютка Пола» кивнула. Она была слишком испугана или, возможно, слишком озадачена, чтобы использовать лесть, обычно вызывавшую у Дюрока усмешку. Пола стояла спиной к складным дверям «китченетт», слегка склонившись вперед; ее густые золотистые волосы падали ниже подбородка; темно-голубые глаза не отрывались от Г.В. Колльера. Но собственный кивок пробудил ее от размышлений.
— Это правда, — заверила она Дюрока на беглом французском и протянула ему газету с отмеченным объявлением. — Я очень хотела заполучить квартиру. Но, дорогой полковник, это слишком длинная история, чтобы рассказывать ее теперь. К тому же я прибыла слишком рано. Моего появления не ожидали.
— Ба! — фыркнул полковник, хлопнув сложенной газетой по колену. — Мы с комендантом пришли к выводу, что это приманка для кого-то. Но не для вас, малютка!
— Почему?
— Из-за текста. Цена слишком низкая, чтобы не вызвать подозрений у местных жителей — умных местных жителей. Прошу прощения!.. Термин «китченетт» американский — здесь его никогда не используют англичане, да и американцы крайне редко. — Он бросил взгляд на Колльера. — Но самое главное: «Отлично подходит для временных жильцов».
— Да, я видела, — призналась Пола. — Но…
— Для временных жильцов! Этот верблюд Колльер приготовил для кого-то ловушку. Но для кого, спрашиваю я вас?
За закрытой дверью в коридор послышались спорящие голоса. Полковник высунулся наружу.
— Пропустите мадемуазель, инспектор Мендоса! — приказал он.
В комнату вошла удивленная и смущенная Морин Холмс с той же газетой, где было отмечено то же объявление. Полковник сорвал фуражку, чтобы ударить себя по лбу.
— Это же очевидно! — простонал он. — И никто ничего не замечает. — Дюрок протянул к Морин обе руки: — Дорогая моя, вы расскажете, каким образом привлекли внимание Железного Сундука? И почему Колльер расставил для вас ловушку?
В тот же момент дверь в коридор распахнулась, и мимо Мендосы прошли три полицейских вместе с четвертым, нагруженные инструментами; здесь было все — начиная от маленьких стамесок и кончая причудливыми орудиями с длинной рукояткой и острым стальным лезвием.
Цементный пол частично прикрывал вытертый коричневый ковер. Инструменты со стуком опустились на него.
— За работу, храбрецы! — крикнул полковник по-французски и по-испански.
Двери вновь плотно закрыли, и работа закипела. Дюрок повернулся к Морин и повторил свой вопрос.
Морин с трудом подыскивала французские слова. Ее зеленые глаза с длинными ресницами были устремлены на газету, дабы не встречаться с глазами Альвареса. Сегодня она надела белое шелковое платье, укоротив его за ночь и придав сходство с вчерашним платьем Полы.
— Но я ничего не понимаю! — запротестовала она на родном языке. — Я даже не понимаю, из-за чего вся суматоха и почему здесь полиция!
— Вы уверены? — также по-английски допытывался Дюрок. — Вы ничем не могли разозлить Железного Сундука или Колльера? Может быть, вы что-то знаете?
— Нет! — ответила Морин. — Полковник Дюрок, вспомните вчерашний день на террасе…
Полковник издал странный звук.
— Ваша «фатьма», — продолжала Морин, — прикатила чайную тележку с сандвичами и «Газетт» на нижней полочке. Я случайно заметила объяв…
— Господи, я же видел это собственными глазами! — простонал Дюрок.
— Я решила, что сэр Генри просто невыносим. — Впрочем, Морин не сердилась — в ее зеленых глазах светилась печальная улыбка. — Конечно, его не всегда следует принимать всерьез, и, как говорит Пола, он очень забавный…