За красными ставнями
Шрифт:
— Несколько лет назад у меня была такая же «китченетт», — сказала она. — Смотрите! Вот маленькая электроплита, маленький электрохолодильник под мойкой, а с обеих сторон шкафчики для посуды, банок с мукой и сахаром и прочего. Здесь нет никаких продуктов и ничего не спрятано. Мы обследовали стены — ни щелей, ни тайников. Нет даже вентиляционного отверстия для пара и дыма, хотя оно должно быть.
Полковник Дюрок, стоящий рядом с группой в «китченетт», выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок.
— Мы должны найти их! — бормотал он. — Должны!
Обыск быстро приближался к завершению, хотя для напряженных нервов Полы каждая секунда казалась минутой, а каждая минута — часом. Все предметы мебели были разобраны на куски, диван выпотрошен. Полицейский Абу Овад носился по комнате со стремянкой, изучая каждый дюйм стен и потолка. Испанский полицейский выбросил из ванной коврик и занялся бетонным полом.
Альварес, едва сознавая, что делает, свирепо пинал обгорелые угли в камине, подставку для дров и едва не пнул упавшую Библию. Полковник Дюрок отвернулся. Морин, с радостью обнаружив, что в «китченетт» функционирует кран с горячей водой, вместе с Полой бросилась приводить себя в порядок. Мыла не оказалось, зато было полотенце на ролике. Обе чувствовали себя чистыми, но в то же время еще более удрученными.
Постепенно в комнате воцарилось гнетущее молчание, которое нарушил испанский полицейский, обыскивавший ванную.
— Комендант, — заговорил он по-французски, — слив в туалете не работает, цепочкой не пользовались неделями или даже месяцами — она сломалась и заржавела. Ничего не спрятано ни в бачке, ни в ванне, ни в умывальнике — нигде!
Послышались голоса на разных языках:
— Ни в стенах, ни в полу, ни в потолке, клянусь Аллахом!
— Ни в камине, ни в дымоходе.
— Ни в мебели, ни даже в самой маленькой безделушке!
— Ни в «китченетт» — пожалуйста, поверьте!
— Из комнаты ничего не выносили. Все окна и дверь были под наблюдением!
— Эти вещи просто исчезли!
Второй раз за день Пола ощутила приступ тошноты. Морин, более высокая и худая, обняла ее за талию.
— Одну минуту! — крикнул побледневший полковник Дюрок. — Я не отрицаю, что вы все обыскали. Все, кроме стула, на котором постоянно сидел этот тип.
Колльер, зажигающий очередную сигарету, поднял сонный взгляд. Казалось, он размышляет, стоит ли ему продолжать поддразнивать этого старого дурня. Потом он со вздохом поднялся и шагнул в сторону.
— Стул ваш, шпинат. Обыскивайте его. Только если обнаружите, что я сидел на куче алмазов или железном сундуке длиной два фута, будьте другом и сообщите мне, ладно?
Три полицейских с ножами и микроскопом атаковали стул. Время тянулось бесконечно. Нервное напряжение усилилось настолько, что Морин прижала ладонь ко рту Полы. Наконец стул был выпотрошен. Внутри ничего не оказалось.
Колльер посмотрел на Альвареса и на сей раз рассмеялся вслух.
— Вы облажались, умник! У вас против меня ничего нет, и вы отлично это знаете.
Глава 9
И затем, в отчаянной ситуации, когда все, кроме одного, были готовы признать свое поражение, атмосфера незаметно изменилась, и вектор удачи принял нужное направление.
Впоследствии было много споров об этой неожиданной перемене атмосферы в душной комнате с запертыми окнами и красными ставнями, грязным бетонным полом и отодвинутой к стенам мебелью. Но Морин, чьи мысли были сосредоточены на Альваресе, стоящем посреди комнаты в обтягивающем худощавую фигуру мундире, всегда была уверена, что изменение исходит от него. Обнимавшая Полу за талию Морин почувствовала, как она едва заметно вздрогнула. После встречи с Альваресом у двери квартиры Пола впервые услышала, как тот заговорил в полный голос.
— Я отнюдь в этом не убежден, мистер Колльер, — сказал комендант. — Вы глупец! Мы даже не начали предъявлять наши доказательства.
Арабский полицейский присвистнул. Колльер, прислонившийся к стене возле одного из красных ставней, с прилипшей к нижней губе сигаретой, равнодушно выпустил струйку дыма.
— До вас еще не дошло, умник? Я больше не могу торчать здесь с вашими олухами. У меня есть дела. Я должен выйти…
— Вам не разрешено покидать квартиру, — послышался холодный и спокойный голос полковника Дюрока.
— Вот как? — Колльер приподнял рыжие брови. — В таком случае ждите больших неприятностей с дипломатической миссией.
Альварес сделал жест, заставивший умолкнуть даже полковника.
— Вы азартный человек, мистер Колльер? — спросил он по-английски. — Если да, я готов держать пари на любую предложенную вами ставку на то, что в течение пятнадцати минут у нас будет достаточно доказательств, чтобы увести вас в наручниках.
Полицейские оживились. От них требовалось знание французского, испанского и арабского, но не английского языка. Один из них, который, очевидно, немного понимал по-английски, переводил для товарищей диалог. Колльер по-прежнему выглядел усталым. Полковник Дюрок потянул коменданта за рукав:
— Альварес!
— Да, мой полковник?
— Мне нужно поговорить с вами наедине. Отойдем к разобранному дивану у двери в ванную.
Они шепотом заговорили по-французски. Остальные их не слышали.
— Альварес, это блеф?
— Нет, мой полковник. Я никогда не блефую и презираю тех, кто это делает.
— На войне вы были бы скверным стратегом.
— Знаю, сэр, но это мой дурацкий принцип. Однако я должен доказать, что во всем остальном я не являюсь дураком. Вы позволите объяснить?
Альварес явно не замечал, что Дюрок кипит от ярости на него из-за пренебрежения долгом вчера вечером, утреннего разговора с Морин, а более всего — исчезновения алмазов, в котором он также винил коменданта.
— Продолжайте, Альварес, — мрачно произнес полковник.
— Я не присутствовал на вашем совещании с сэром Генри Мерривейлом на террасе вашего дома…
— Если бы я только мог добраться до этого «спящего красавца»!
— Это совещание продолжалось с начала второй половины дня до семи вечера. Потом вы, сэр Генри и мисс Холмс уехали с Олд-Маунтин и заскочили повидать меня в центральном участке и сообщить о принятом решении.