За крокодилами Севера
Шрифт:
Да, вся моя прежняя спиннинговая снасть уже просилась в музей, чтобы вместе с той же красной «скнятинкой» хранить собой память о прежних дорогах. А тут еще вселилась в меня пока что робкая, но уже постоянно напоминающая о себе мечта о безынерционном спиннинге.
А пришел ко мне мой безынерционный спиннинг уже несколько иначе, чем моя самая первая спиннинговая снасть, которая начался когда-то с блестящей, быстро крутящейся катушки — безынерционная снасть началась у меня с блесен, с небольшой коробочки фирменных блесен, которые подарил мне где-то, в начале 70-х годов, пожилой человек, побывавший до этого в Финляндии — оттуда-то, из страны Суоми, и пришел
Блесны в коробочке были вращающиеся, маленькие, легонькие, каждая с миниатюрным грузиком-цилиндриком над крючком. Кроме вращающихся было в коробочке и несколько колеблющихся блесен, которые я тоже очень берег. Я относился к этой подаренной мне снасти, как к игрушке, к сокровищу — наверное, вот так, боясь дыхнуть, и смотрит молодец-молотобоец, орудующий в кузнице тяжелым молотом, на механизм-паутинку крошечных-крошечных часов, собранные под микроскопом.
Да и всей остальной снасти у меня для таких блесен тогда еще не было. Но шло время и как-то попалась мне в руки отечественная открытая безынерционая катушка… Сейчас эта катушка кажется мне чуть ли не топорной работой, а тогда, после инерционной снасти, и эта первая моя катушка и скромный магазинный хлыстик из стекловолокна принесли мне с собой счастье новых открытий.
Новую снасть я опробовал на тверской речушке Мелече, уносившей свои воды к Мологе, а дальше и к Рыбинскому водохранилищу. Там, на этой летней реке, когда все уважающие себя спиннингисты ловили рыбу только на глубине, на тяжелые блесны, я, будто забыв еще вчерашнюю свою глубинную снасть, упорно облавливал и облавливал блеснами-игрушками прибрежные травы…
Надо мной, может, кто тогда и посмеивался, но эта моя новая легкая спасть, мои блесны — крошки, доставленные точно в оконца-блюдечки между листьями кувшинок, и даже моя не слишком тяжелая добыча, среди которой были не только щучки и окуньки, но еще и подъязки — все это нравилось мне. И я вместе с этой снастью-изяществом, честное слово, становился другие человеком: из вчерашнего кузнеца-молотобойца я волей-неволей превращался в часовщика-ювелира.
Так река Мелеча и дала мне первые уроки нового для меня спиннинга, а настоящее испытание моих блесен-игрушек пришлось на Алтайскую горную реку, неистовый Чулышман, где на крошечный белый «мепсик» с крючком, опушенным черным перышком, ловил я красавцев-хариусов, а на узенькую желто-зеленую колеблющуюся блесенку из того же финского набора выловил своего первого в жизни тайменя… Эту блесну со следами зубов алтайских тайменей после встречи с Чулышманом я больше не брал на рыбалку — она, как и моя красная «скнятинка», теперь только в «музее», как память о горном Алтае, да и вся эта коробочка с блеснами, привезенными из страны Суоми, подсказавшая мне путь к современному спиннингу, теперь чаще остается дома, чем путешествует вместе со мной. Но зато по зиме, когда мои рыболовные дороги на время приостанавливаются, эта коробочка, эти блесенки-игрушки, нередко появляются передо мной на письменном столе, и тогда я снова и снова вспоминаю и своих хариусов, и своих тайменей, и тот белый «мепсик» с красными точечками по лепестку, с которым начинал я свою безынерционную снасть и который все-таки пришлось, как дань Алтаю, оставить на дне Чулышмана…
Вот так на смену моему серебряному «шторлеку»-удаче и пришла легкая, изящная безынерционная снасть. И эта полная замена одной снасти на другую произошла у меня все-таки не на реках тверской земли, не на Алтае, а на европейском севере, на таежных озерах, заваленных вдоль
Конечно, было очень трудно сразу от прежней надежной снасти перейти на крошечные блесенки и тонкую леску и поверить, что этот тщедушный вращающийся лепесток способен работать в таких же тяжелые условиях… Вот здесь-то и помогла мне одна интересная блесна, чем-то напоминающая собой наш ширпотребный «атом»…
Этот, подаренный мне «атом» тоже был легкой блесной, тоже требовал безынерционного спиннинга, но все-таки выглядел немного «покрепче», посолидней «мепсов»-игрушек, а потому и стал этот мой «атом» первой блесной, с которой я при помощи безынерционной снасти и приступил к таежным озерам, чтобы раз и навсегда, решить для себя: примет или не примет наша русская северная вода снасть, изобретенную для прозрачных горных рек.
Эту колеблющуюся блесенку «атом», выполненную, как и некогда мой знаменитый серебряный «шторлек», из посеребренного металла, прислал мне из города Кирова поэт Павел Маракулин… Прислал с благодарностью за внимание к его творчеству, прислал вместе с книжечкой стихов, где были и стихи о рыбной ловле… Получил я посылочку из Вятской земли, прочел стихи, порадовался за автора, а к блесне-подарку отнесся, честно говоря, прохладно… Во-первых, форма известная, магазинная. Во-вторых, чем-то эта блесенка напоминала мне мой недавний «шторлек», и эта память будто тянула в сторону от блесен-игрушек, созданных в стране Суоми,
Нет, не думал я тогда никак, что именно эта блесенка будет со мной неразлучно несколько лет подряд, что именно она, чем-то походившая на мой прежний «шторлек»-удачу, и станет именно той разлучницей, которая навсегда отведет меня от прежней легендарной блесны и прежней инерционной снасти.
Был мой «вятский атом» раза в два легче моего прежнего тридцатиграммового «шторлека», он прекрасно забрасывался против ветра и удивительно играл в воде — точно подчиняясь моему желанию, обходил камни, перепрыгивал через коряги и шустро проскакивал через заросли рдестов. Слишком больших рыб на эту блесну я не ловил, но на щук среднего размера этот «атом» действовал безотказно.
Пожалуй, мне пришлось бы долго перечислять те таежные озера, на которых мы побывали вместе с этой блесной. Правда, во время таких походов случались у нас и потери: два «вятских атома» я все-таки подарил-оставил северной воде. В первом случае подвел меня иностранный фирменный карабинчик. Блесна была соединена через карабин с поводком, щука, схватила блесну, пошла в сторону и, видимо, надавила челюстями на карабин. Тот раскрылся, поводок с леской вернулся ко мне обратно, а щука с блесной ушла в глубину.
Вторую блесну я зацепил за корягу. Отцеп легко опустился вниз по леске, остановился. Я попробовал отцепом отбить крючок от коряги, но у меня тут ничего не получилось. Обратно отцеп не поднимался. Оставалось вытягивать отцеп вместе с блесной. Шнур отцепа выдержал, но леска лопнула… Оказалось, что отцеп не прошел вниз по поводку, и теперь поводок вместе с блесной остались на дне.
Блесну было жалко, Я пометил место, вернулся сюда вместе с сыном, с ластам и маской. За блесной мы долго ныряли, но нашу блесну, нашу «белую маракулину» так и не нашли…