За крокодилами Севера
Шрифт:
Вот и теперь предстоит мне выйти первый раз на желанный лед не в начале апреля, а только 20 марта, а там через неделю с небольшим уже обратная дорога в столицу.
Рано утром приличный морозец, но день обещает быть ясным и тихим — над нами, как говорят в таких случаях, антициклон второй половины марта…Отпустит или не отпустит мороз пополудни? Ответ на этот вопрос я искал вчера в дороге из Петрозаводска в Пяльму. Автобус огибал Онежское озеро с запада, затем, перевалив через северную оконечность озера-моря, стал спускаться вниз к его восточному берегу. В автобусе было даже жарко от палящего мартовского солнца, и я очень ждал, что этого солнца хватит, чтобы начать плавить снега хотя бы вдоль дороги, но этого не случилось.
Мы не очень торопимся на лед, помня по прошлому, что в такое морозное утро ждать встречу с окуневыми отрядами можно только часам к десяти…Нет, и пораньше несложно отыскать здесь полосатых охотников-одиночек: один, много — два задиристых окуньков-строграммовиков из одной лунки, и сверли новое отверстие в ледяном панцире. И так каждый день, начавшийся тихим, но серьезным морозцем, пока стрелки часов не доберутся до цифры десять. И вот тут уже не путешествуй от лунки к лунке, а замри, приготовь свою снасть к желанной встрече.
Окуневая стайка явится вдруг и первым обычно ударит тут по мормышке окунек покрупней, чем раннеутренние визитеры. И нередко при такой встрече приходится сначала поработать и гибкому удильничку, прежде чем старожил онежской вод согласится подняться со дна и подчинится твоей воле.
Встреча с таким окуневым отрядом обычно не очень долгая: всего двадцать, много — двадцать пять минут. И заканчивается она тем, что последним постарается попасться тебе какой-нибудь совсем несмышленый окунек размером всего на всего с вилку. И все. Можно еще и еще играть и играть мормышкой, можно упорно облавливать приготовленные заранее лунки, но, как правило, результат будет всегда один и тот же: ну выманишь еще где с тройку, с пяток окуньков, отложишь в сторону удочку, посмотришь на часы и убедишься в который раз, что и сегодня окуневые отряды заглянули сюда, к твоим лункам всего на какие-то короткие полчаса.
Но может быть, чуть в стороне, в другом месте, все будет по-другому?.. Ан, нет! Твои товарищи-рыболовы, разместившиеся поодаль от тебя, опять подтвердят, что и у них встреча с окуневым отрядом прошла точно по давно известному нам распорядку ясного морозного утра второй половины марта: рыба вышла сюда, на свои кормовые четырех-пятиметровые глубины сразу после десяти часов и, поднеся тебе положенную дань, так же разом куда-то исчезла.
Что это было: небольшие, плотно сбившиеся отряды окуней, эдакие рейдовые стайки, или же сюда, к нашим лункам широко вышла плотными рядами кочующими в поисках пищи настоящая армада полосатых охотников — вышла, потешила разом рыбаков и ушла куда-то до нового утреннего похода?.. Если бы был у меня с собой эхолот, то, очень может быть, ответ на эти вопросы я все-таки отыскал. Но эхолота как не было, так и нет, и описанная выше встреча с окунями до сих пор остается для меня не разгаданной до конца тайной…
В первую дорогу к озеру мы берем с собой лыжи — мы еще не знаем, много ли снега нынче на льду. Но снега оказывается совсем немного: после ледостава долго стояли бесснежные дни, и теперь по всему озеру можно было без особого труда передвигаться без лыж. Да еще по озеру были проложены будто специально для нас прочные тропы-дороги, натоптанные рыбаками, посещавшими эти места в выходные дни.
От берега до наших заветных мест с полчаса пути. По известным мне приметам стараюсь как можно точнее определить запомнившиеся нам места. Воображаемые линии, соединяющие мои ориентиры справа налево и сзади и впереди, наконец пересекаются и пересекаются как раз возле гряды торосов, вскинувшихся здесь над остальным ледяным пространством, видимо, еще сразу после ледостава.
Гряда вздыбившегося льда неширокой полосой тянется вправо и влево от меня почти параллельно нашему берегу. Судя по всему, лед разорвало и подняло
Мы добрались до ледяного редута и, немного не доходя до самого места битвы ледяных глыб, остановились и приготовили лунки…
Главная моя снасть здесь, на весеннем онежском льду — мормышка… Легкая, удобная, точно по руке удочка с встроенной в нее катушкой, короткий, но гибкий кончик-удильничек, сторожок — узкая полоска часовой пружинки, обвитой у основания другой пружинкой-колечками, лесочка 0,15 миллиметров, достаточно жесткая, чтобы не путаться на ветру, и наконец, мормышка, чуть удлиненная капелька средних размеров из тяжелого металла.
Эта снасть верно служит мне уже много лет, когда встречаюсь я с глубинами от четырех до восьми-девяти метров. Для глубины поменьше под рукой у меня всегда другая удочка с простенькой мормышкой-клопиком, годной здесь и для окунька, и для хариуса, и для плотвы. И сторожок здесь уже не пружинка, а полоска пластика и лесочка уже не 0,15, а чуть потоньше. Ну, а для самых отмелых мест при себе у меня всегда удочки с лесочкой всего аж в 0,08 миллиметра и с мормышкой-крошечкой. Такой потешной снастью я с успехом добываю порой тех юных окуньков, которые, видимо, именно по причине возраста не осмеливаются пока заглянуть в глубину посолидней. Правда, случается, но это уже совсем по весне, что мою мормышку-крошку вдруг неожиданно ударит окунек покрупней, потяжелей, и тогда-то и наступает момент истины для моей сверх изящной снасти.
Но пока весна еще не заглянула по-настоящему под лед, а потому в руках у меня сейчас моя главная снасть с тяжелой бронзированной мормышкой, леской 0,15 миллиметров и с тем самым сторожком-пружинкой, который позволяет и осторожно постучать мормышкой по дну, и покачать эту самую мормышку у самого дна, а то и сообщить ей особую дрожь с частотой в 10–12 герц, которая, как утверждают классики безмотыльной ловли, безотказно действует на любого обитателя наших вод.
Осторожно развожу черпачком в стороны ледяные корочки, которые уже успели растянуться по только что открытой лунке… Мормышка нетерпеливой капелькой устремляется вниз. Вот и дно…Сначала слегка постучать по дну, затем немного приподнять мормышку с рубиновым мотылем на крючке, показать ее всем, кто оказался на этот раз поблизости, а затем снова опустить снасть на дно и, чуть-чуть поводя сторожком вверх и вниз, покачать мормышку, почти не отрывая ото дна… Обычно тут и должна последовать первая поклевка. Но проходит пять, десять минут, но никакого ответа от онежских окуней я пока не получаю. Жду еще пять, десять минут, поглядываю на часы: до ожидаемой встречи с отрядом полосатых охотников еще остается время.
Я перехожу к другой лунке, снова по всем известным мне правилам играю и играю мормышкой — и снова никакого ответа на все мои старания. Проверяю третью, заранее приготовленную, лунку, возвращаюсь ни с чем к самой первой — и тут снова тишина.
Но может быть, сейчас здесь подо льдом и действительно нет никакой рыбешки?.. Вспоминаю о своей удочке с блесной — прежде нередко, когда рыба никак не отвечала на все мои старания, я откладывал в сторону мормышку и совсем недолго играл в этой же лунке блесенкой. Здесь у меня была своя теория: мол, блесна привлекает внимание любопытных окуней и пусть не соблазняет, но все-таки собирает вокруг себя этих незадачливых рыб, и тут снова вместо блесны мормышка — пожалуйста, желающие отведать столичного мотыля.