За милых дам

Арбенина Ирина

И милая, вышколенная девушка продолжала улыбаться.

— Ну никак и ничем помочь мне вы не можете… — пробормотал инспектор. — Разве только немного бренди на прощанье.

Это был неожиданный для безупречного Берти заказ… И он еще не знал, что это лишь начало… Москва только приближалась, а ее магическое действие на швейцарскую безупречность уже начинало сказываться…

Инспектор отхлебнул бренди и сам подивился своему поступку.

В Москве, несмотря на холод, было очень слякотно и влажно — Фостеру сказали: это оттого, что дороги посыпают каким-то ужасным

солевым составом.

От этой влажности безупречные усы Берти очень быстро потеряли свой ухоженный, элегантный вид. Они вдруг стали топорщиться, как у старого уличного несчастного кота… Таким Берти себя и чувствовал: очень несчастным.

Вот уж, право, мужчина начинается с усов…

Или, как там сказал любимый на Западе русский классик? Кажется, он сказал: «Женщина с усами все равно, что мужчина без усов».

— Знаешь, открылся музей кукол… Поедем, поглядим… Сбежим с уроков?! — предложила Ане Волкова, едва они устроились за столом и Аня открыла свои тетради.

— Кукол? Каких кукол?

— Ну, не обыкновенных, конечно, а редких, особенных. Жена одного банкира их коллекционирует. И теперь выставила свою коллекцию напоказ… Ну, давай посмотрим! А то я как-то отстала от жизни… Коллекционирую мягкие игрушки, котов и кошек своих дурацких. А надо-то, оказывается, кукол. Это, говорят, очень модно, очень дорого, очень престижно теперь.

— Вы хотите, чтобы я посмотрела вместе с вами кукол? — удивилась Аня.

— Ну да… И Риту по дороге захватим… Она тоже хочет посмотреть. Ну что, идет?

— Идет… — старательно изображая энтузиазм, согласилась Анна.

Что еще могла ответить учительница своей ученице?..

Аня не без оснований, чем дальше, тем больше, подозревала, что ей не стоит слишком перечить Марине Вячеславовне…

Они поднялись по ступенькам отреставрированного особняка…

Аня, возглавлявшая процессию, потянула на себя деревянную красивую дверь, перешагнула порог… И попятилась. Прямо на нее смотрели темные глаза, на которые падала тень от широких полей бархатной старинной шляпы. От этой тени глаза казались живыми… Кукла была ростом с ребенка.

Небольшая комната была тесно заставлена стеклянными витринами, и в каждой — куклы. Несколько десятков кукол…

Анна, как завороженная, смотрела на тафту, кашемир, муар, вышивку и кружева их нарядов… Локоны, пряди, кудри из человеческих волос… Кофейные чашки их сервизов, зонтики с вылезшими от старости спицами, кожаные дорожные саквояжи, веера, кувшинчики для умывания…

Возле одной из кукол были разложены все платья ее гардероба. Ночная сорочка в кружевах, прогулочный костюм из белой саржи для яхты, накидка для путешествий на автомобиле…

А на специальном безголовом манекене было надето… траурное платье с бутоньеркой из засохших роз.

— Тебя не удивляет, что в гардеробе у игрушки есть траурное платье? — спросила, наклонившись к ней, Волкова.

— Удивляет… — Анна была очень искренна в своем изумлении.

— Получается, что это вдова… Невероятно, кукла-вдова…

Рита тоже задержалась возле «вдовы» и долго смотрела на нее сквозь стекло витрины.

А Светлова с Мариной Вячеславовной уже перешли к следующему экспонату. Голубые глаза, белокурые локоны

из человеческих волос, кружевное платье… Широко распахнутые глаза на лилейно-бледном, будто восковом личике, испорченном сетью темных трещин, смотрели прямо на них… От этой куклы невозможно было оторвать глаз.

К ним, заметив их интерес, подошел смотритель-экскурсовод — представительный мужчина в бабочке, похожий на лорда или, во всяком случае, на метрдотеля.

— Видите ли, — начал он, — это удивительная кукла… Даже у нас в коллекции таких всего четыре…

— Неужели?

— Да… Она отлита из воска.

Марина подыграла ему: с видом знатока недоуменно покачала головой.

— Что вы говорите… отлита из воска… Это точно?..

— Да. Англия. Прошлый век.

Марина усмехнулась. Ее развеселила серьезность метрдотеля.

— А точнее?

— Середина прошлого века.

Марина пожала плечами:

— А почему у нее все лицо в трещинах?..

— А это от холода… Воск, видимо, пытались спасти… от высокой температуры.

— На жарком юге в нее, что ли, играли?

— Видите ли… К середине прошлого века эти куклы стали невероятно популярны почти везде… — Смотрителя явно вдохновил проявленный красивыми посетительницами интерес. — Дело в том, что по тем временам это был единственный материал, который позволял достичь полного портретного сходства…

— Воск?

— Именно воск…

— Но он ведь такой недолговечный…

— Когда покупаешь ребенку куклу, мало заботишься о том, какие проблемы возникнут у человека, приобретающего ее, в следующем веке на аукционе «Сотбис». В общем, воск… По непонятным причинам людям отчего-то очень хочется иметь собственную копию… Даже королева Виктория заказала на пике той моды восковые копии своих маленьких племянников…

— Что вы говорите?!

— Иметь копию, — продолжал смотритель, — вроде бы и приятно, и полезно: вдруг возьмет на себя беды, болезни?.. Но иногда оказывалось и страшно… Самая неприятная история связана с мастером по имени Блэк. Коллекционерам известно немало имен, звук которых ассоциируется с шелестом купюр и вызывает видения цифр со многими нулями… Эти имена произносят священным шепотом: Брю, Жюмо, Хофман… Но Блэк…

— Да вы просто знаток истории кукол и поэт! — похвалила Марина.

— Несмотря на то, что он англичанин, — продолжал рассказчик, — впервые его имя становится известным, то есть попадает на страницы газет, в Америке. Именно там в небольшом провинциальном городке в 1854 году Блэку заказывают куклу… Случай необычный — куклу заказывают для заболевшей девочки… Точнее, умирающей…

— Умирающей? — Марина встревоженно взглянула на рассказчика.

— Да, именно так, — продолжал смотритель музея, как будто бы не обратив никакого внимания на изумление гостьи. — Она умирала, и родители решили — ведь Блэк славился своим мастерством — сделать для нее куклу… Удивительную куклу, самую красивую куклу в мире. Врачи сочли это разумным… Что может по-настоящему порадовать маленькую девочку? Конечно, кукла — новая и очень красивая кукла. Сильная радость могла переломить ход болезни, усилить волю к жизни. Иногда для тяжелобольных, переставших бороться, уставших от болезни, сломленных болезнью людей положительные эмоции оказываются решающими…