За облаками – солнце
Шрифт:
– Как нет? – Лара, швырнув на кровать свитера, полетела на зов. – Фурозалидон должен быть!
– Нету!
Когда через пять минут родители вернулись в комнату сына, тот стоял рядом с застегнутым рюкзаком, на кровати вещей не было ни одной, но спиной Данька подпирал закрытый шкаф, куда, по всей видимости, и пошвырял большую часть одежды.
– Даня, что ты туда напихал? – Лара коршуном рванулась к рюкзаку, но Сергуля ловко поймал ее за талию и, прижав к себе, бросил сыну аптечку. – Лови. Свитер взял?
– Да.
– Деньги и документы?
– Yes.
– Телефон?
– Натюрлих!
– Кондомы?
– Обижаешь!
– Воду пить только бутилированную!
– Слушаюсь, сэр!
Папа
– Взлет разрешаю! – рявкнул отец, и Данька, на бегу чмокнув мать, выскочил из дому. Ночевать он должен был у приятеля, тот живет рядом с автовокзалом, с которого вся компания рано утром отбывала на Плещеево озеро.
И вот Данька уехал, и дома стало скучно и как-то слишком спокойно. Он, правда, звонил каждый вечер, как и обещал, но Лара все равно нервничала и пару раз даже поревела. Сергей увещевал ее, вновь и вновь повторяя, что сын у них уже взрослый, десятый класс как-никак.
Но Лара никак не могла успокоиться, и вот ночью Сергуля проснулся и обнаружил, что жены рядом нет. Он привычно глянул в окно – у Лары нечасто, но случались приступы бессонницы, и происходило это почему-то всегда в полнолуние, когда желтый диск вызывающе плыл мимо окон мирных граждан, лишая некоторых из них покоя и сна. Сергей подшучивал над женой, поминая и героев Булгакова, которых так же мучила и тревожила луна, и ведьм, и степных кочевников, кровь которых давала о себе знать; как ни мало оставалось ее в венах Лары, но все же от природы не уйдешь.
Сергуля встал и пошел в кухню. Так и есть, Ларка сидит у окна и думает невесть о чем. Он с беспокойством вгляделся в ее лицо. Сейчас, при неверном свете луны и уличных фонарей, во внешности женщины отчетливо проступили азиатские черты, практически не видные днем. Шире стали скулы, и миндалевидный разрез глаз выдавал присутствие азиатской крови. Сергей вдруг осознал, что боится непонятных настроений жены. Лара в такие моменты начинала напоминать своего отца, и Сергею временами казалось, что она тоже может вдруг сорваться с насиженного места и уйти куда-нибудь. Он не слишком любил громкие и красивые слова, но по-своему обожал жену. Лара виделась ему редким, экзотическим цветком, и подсознательно он опасался, что почва семейной жизни – благополучной и спокойной – может оказаться для нее бедноватой. Ириска порой выкидывала какие-нибудь фортели, но все ее чудачества не выходили за рамки нормы, и Сергей уповал на то, что благоразумная часть ее натуры всегда возьмет вверх.
Лара казалась печальной, и муж спросил:
– Что с тобой, Ириска?
– Да ничего.
– С Данькой все будет нормально.
– Я знаю.
Он открыл холодильник, попил холодного молока прямо из пакета и собирался уже идти досыпать, когда Лара вдруг сказала:
– Хочу куда-нибудь уехать. Чтобы вокруг все новое: и люди, и вещи…
– Что? – Он растерялся. – Но ведь мы договаривались в сентябре в Испанию. Сейчас я не могу. Ты же знаешь, модернизация линии на новом заводе…
– Да.
Сергей помаялся немножко и пошел спать. Утром Лара, как всегда, подавала ему завтрак, и он, радостный, что придумал, как ее развлечь, сказал:
– Не дуйся, Ириска, раз тебе хочется куда-нибудь выбраться, давай в эту пятницу поедем к Димону. Он давно звал. А что? Купим пива – и на все три дня к нему на дачу! Там такая красота: Сенежские озера, раки, рыба! А баня!
Лара взглянула на мужа задумчиво и протянула:
– Баня, говоришь?
– Ну да. – Сергуля ел кашу и поглядывал на жену настороженно. Может, не угадал он с Димоном и его дачей? Но поди этих женщин разбери! Толком ничего не скажет, зато молчать умеет так, что чувствуешь себя полным
Лара не успела ответить, у нее зазвонил мобильник, и, когда она вернулась, Сергей уже погрузил тарелку в раковину, чмокнул ее в щечку и побежал одеваться. Перед уходом он сказал:
– Ты подумай насчет пятницы и позвони мне, чтобы я успел с Димоном связаться, ладно? А кто это, кстати, тебе с утра пораньше звонил?
– Нина. Хотела в обед на распродажу в «Стокман» смотаться, но я не знаю… могут не отпустить с работы.
– Мм? Ну ладно, ты смотри, чтобы не уволили. Денежек у тебя хватит, если решишь удариться по магазинам?
– Да.
– Ну пока, я побежал.
Лара закрыла дверь и стала собираться, обдумывая, что бы мог означать этот звонок от Игоря с утра пораньше и приглашение поужинать с ним в дорогущем итальянском ресторане. Приглашение на ужин она приняла («Мужу скажу, что в «Стокман» поехала после работы»), но про себя решила, что ни на какие игры больше не согласится. Хватит. Хочет пускать пыль в глаза начальству – пусть делает это другим способом.
Игорь уже ждал ее за столиком в весьма симпатичном ресторане. Лара кивнула, улыбнулась, может, чуть натянуто, потому что не уверена была в цели сегодняшнего свидания, и принялась с любопытством разглядывать интерьер.
Ресторан был, само собой, рыбный – это сейчас модно, но кухня здесь царила средиземноморская, без всяких там суши и суси. О нет, владелец, сам большой гурман, обедал только в собственном заведении (когда бывал в Москве). Каждый день в ресторан самолетами привозили во льду свежую рыбу. Ее везли из Греции, Италии, Швеции и Норвегии. Подлинным ценителям рекомендовалось позвонить за неделю до планируемого посещения, заказать столик и назвать рыбу, которой хотелось бы отведать. Тогда ее гарантированно доставляли с утренним рейсом и ни о какой заморозке речи и быть не могло. Только свежие моллюски, устрицы, маленькие, тающие во рту осьминожки и морские гребешки, состоящие исключительно из полезных белков. Надо отдать должное, меню делилось на две части, и в первой цены были именно на такую свежатинку и потому – весьма кусачие, как та самая мурена, мясо которой также имелось в меню. Но если посетитель мог самому себе честно признаться, что семгу от лосося сразу не отличит, и судак, побывавший в морозилке, на вкус кажется не хуже парного, то он вполне мог позволить себе отобедать в этом заведении.
Лара таких тонкостей про местную кухню не знала, но зал ресторана ей очень понравился. Здесь царили стекло и вода. Аквариумы были повсюду: в стенах, частью – в полу, некоторые столики в качестве оснований имели аквариумы, и при желании можно было сидеть и сквозь прозрачную крышку-столешницу наблюдать за стайками рыбок-клоунов, неторопливыми перемещениями солидных темно-синих сомиков и прочей живности. Остальные столики, не содержащие пучеглазых и хвостатых обитателей, выполнены были из стекла. Пол, вымощенный плитками, искусно имитирующими цвет морской воды, вздымался вдруг пенным бурунчиком, и на этой полупрозрачной пене и покоилась весьма прочная столешница в окружении изящных, но весьма удобных плетеных стульев из ротанга. Порой столики прорастали из пола ветками кораллов, и под стать им же были искусно выполненные из синтетических материалов стулья. Трудновато решиться сесть на такую конструкцию, настолько хрупко-узорной и ненадежной она кажется. Особо робким метр негромко говорил на ушко, что все стулья сделаны по спецзаказу и опробованы лично хозяином (сто шестьдесят килограммов живого веса при росте метр девяносто) и что сиживали тут люди весьма солидные не только по статусу, но и по весовой категории. Вот, например, депутат… Да вы что? Уверяю вас, очень уважает устриц, говорит, весьма способствуют личной жизни. Он, видите ли, третий раз женился недавно.