За облаками – солнце
Шрифт:
Сергей попытался было растормошить жену, но та твердо заявила, что примет душ и ляжет спать. Одна из сумок была под завязку забита литровыми бутылками воды, потому что Таня очень настоятельно рекомендовала пить только то, что при вас хорошо прокипятят, или бутилированную воду. Еще она снабдила их списком названий из трех пунктов, пояснив, что именно эта вода, по агентурным данным, является наименее опасной. Лара решила перестраховаться, и десять литров они привезли с собой. И вот теперь она извлекла бутылку родного «Святого источника», жадно выпила чуть ли не половину и побрела в сторону ванной комнаты. Сергей же отправился осматривать имение Рерихов.
Первое впечатление оказалось правильным – типичная дача средней
На ломаном английском попросив совета у одного из сотрудников музея, он отправился в находившийся неподалеку ресторанчик. Съел что-то похожее на плов с курицей, сдобренный немыслимыми приправами, от чая отказался и купил бутылку колы. Еще к плову полагались лепешки из пресного теста, он взял их с собой и, вернувшись, скормил Ларе, которая делала вид, что спит. Потом взял фотоаппарат, бутылку воды, потому что после плова и рот, и желудок огнем горели, и отправился бродить по окрестностям и снимать все, что казалось интересным, то есть фактически все увиденное.
Глава 20
На следующее утро их уже ждал заказанный заранее внедорожник. Водитель вполне сносно объяснялся на английском, и, прихватив воду и кое-какие необходимые мелочи, они двинулись в путь. Дорога шла в гору. Нельзя сказать, чтобы подъем был крут, но перевал за перевалом, серпантин за серпантином они поднимались все выше. Сергей удивлялся жене: Ириска всегда отличалась обостренным любопытством и жаждой нового, и он думал, что она будет снимать и снимать, и специально взял флешку, чтобы скачать снимки, когда у фотоаппарата карта памяти наполнится под завязку. Но Лара вообще не брала камеру, она с самого приезда словно ушла в себя и теперь смотрела на дорогу равнодушным взглядом, думая бог знает о чем, либо вообще сворачивалась калачиком на заднем сиденье и дремала. То ли на нее так действовала высота (все-таки они уже очень заметно превысили привычные высоты), то ли она нервничала, думая об отце, – но Лара была практически некоммуникабельна, и, предоставленный самому себе, Сергей смотрел в окно, что-то фотографировал и пытался общаться с водителем.
Пейзаж менялся в сторону монохромности. Редела и пропадала зелень, и теперь впереди возвышались горы, словно выполненные сепией на голубом фоне. Коричневые, рыжие, бежевые тона и оттенки смешивались в самых невероятных пропорциях. Впрочем, нет, палитра здешних мест была намного богаче: склон в тени отсвечивал вдруг пронзительной синевой, а тот, что освещался солнцем, – переливался от нежно-розового до оранжевого колера. Снежные пики на вершинах четко вырисовывались на фоне безмятежно голубого неба, и сразу становилось понятно, что если где и искать обитель богов, то лишь здесь, в этом странном и лишенном всего лишнего месте.
Не то чтобы совсем пустыня: редко, но попадались машины, где-то мелькали домики на склоне ближайшей горы, но чувствовалось, что все это чуждое, наносное и до слез недолговечное. А горы как лежали, так и останутся здесь, топорща пики и размахнувшись склонами, не желая считаться ни с кем и не потрудившись создать людям хоть мало-мальски комфортные условия для существования.
Один раз им пришлось преодолевать реку. В узкой долине, куда не проникает солнце, дно оказалось завалено валунами и крупными камнями. Неясно, что за великаны вели тут горнодобывающие работы, но карьер они выкопали бестолково. По этим камням, не сильно обкатанным и производившим на автомобилистов неприятное впечатление своими острыми гранями, несся белый поток. Вода была непрозрачной не потому,
Машина также благополучно пересекла поток, и все, включая водителя, опять уселись в кружок на камни и покурили.
И вот после очередного серпантина впереди показалась долина, где даже имели место кое-какие посадки и зелень. А на склоне ржавого цвета горы, словно гнездо гигантских пчел, лепилась кучка белых построек. Отчетливо видны были плоские крыши и разновеликие, построенные вплотную и один над другим домики, их темнеющие окошки. Ткнув пальцем в это причудливое образование, водитель важно произнес:
– Гомпа Рамсу.
Попасть в монастырь оказалось проще простого. Они оставили машину внизу, там, где кончилась дорога, и по пыльной, но не слишком крутой тропинке стали подниматься в гору. У Лары колотилось сердце, и она судорожно хватала ртом разреженный воздух. Шли медленно, и Сергей поглядывал на жену с тревогой. Когда дорожка вышла на «финишную прямую» к воротам гомпа (честно сказать, и забор и ворота скорее выглядели как констатация намерений, чем как стена и дверь. Забор – поставленные на расстоянии метра друг от друга невысокие каменные блоки, а ворота – еще один проем, немного шире, чем другие), они увидели, что вдоль обочины стоят высокие и тонкие жерди. Меж ними натянуты веревочки, на которых трепещет множество разноцветных флажков.
– Ишь ты, – пробормотал Сергей, разглядывая местами выцветшие, местами рваные, но все еще яркие тряпицы. – Праздник, что ли, у них тут…
Во дворе они увидели двух пожилых монахов. Одетые в желтые и малиновые одежды, они сидели на лавочке и следили за стайкой мальчишек, которые носились по пятачку перед каменным строением, гоняя по этому пыльному и не слишком просторному полю пластиковую бутылку вместо мяча. На европейцев они никак не отреагировали, и пришельцы в растерянности остановились, не зная, куда идти дальше.
Кто-то дернул Лару за рукав, и, глянув в сторону, она увидела невысокого и тощенького мальчишку, одетого в желтую хламиду. Он был настолько худ, что у женщины жалостно кольнуло сердце. На бритой голове едва отрос темный ежик, и каждый мог видеть, какая эта голова шишковатая.
– Что вы хотите? – спросил монашек на сносном английском.
Лара принялась объяснять, что ей надо найти человека, который, может быть, потерялся и теперь живет здесь. Монашек выслушал, разглядывая их темными глазами и ничем не выдав удивления или других чувств. Потом сказал:
– Я позову к вам старшего.
– Настоятеля? – спросила Лара и удивилась, услышав:
– Нет, вопросами персонала занимается его заместитель.
Она опешила было, но потом сообразила, что мальчишка, видимо, часть фраз заучивал из какого-то учебника, и теперь просто подобрал подходящее к случаю клише.
Монашек провел их в храм. Там возвышалась высокая – метра полтора, да еще поднятая на постамент – статуя Будды. Позолоченное дерево кое-где потрескалось, но все же Будда выглядел очень солидно, и на лице его скульптор запечатлел легкую улыбку (не менее загадочную, чем у Моны Лизы).