За пределами просветления
Шрифт:
Но если посмотреть на тот же самый Ганг у Калькутты, в Гангасагаре – Гангасагар означает «океан Ганга», – он стал таким большим, таким широким, таким огромным, что уже не воспринимается как река, он выглядит как океан. Очень трудно связать в своем представлении эти два места. Ганг в Ганготри мог быть бы одним из тех миллионов ручьев, которые исчезают в лесах, в пустынях и о которых никто не вспоминает. Но, поскольку этот ручей стал Гангасагаром, то, зная об этом, даже у его истока вы испытываете чувство чего-то потенциально огромного. Вы уже не сможете смотреть
Любая автобиография – вымысел; незначительные случаи, которые сами по себе не имеют никакого смысла, внезапно начинают приобретать смысл в контексте того, кем стал человек.
По сути, это верно: каждый из нас является буддой, и, естественно, я не исключение. Пожалуйста, не делайте из меня исключение. Но эта буддовость – всего лишь семя, и из миллионов семян, возможно, одно семя прорастет и придет к цветению. Это свидетельствует о том, что каждое семя может прийти к цветению. И это придает огромное воодушевление каждому человеческому существу.
В этом смысле твое видение меня как рожденного буддой правильно, но не забывай и о своей ответственности. Это означает, что и тебе нужно доказать, что ты тоже рожден буддой. Возможно, ты начал расти немного поздно. Но что в масштабах вечности значит «поздно»?
Есть только семь дней недели. Выбирай любой, но начинай.
Я совершенно не заинтересован в том, чтобы обращать кого-то в свою идеологию, – у меня нет никакой идеологии. Кроме того, я считаю, что сама попытка обращения кого-то в свою веру, является насилием; это посягательство на его индивидуальность, на его уникальность, на его свободу.
Поэтому моя функция – это не функция учителя, не функция пророка, не функция спасителя, не функция посланника. Мое назначение в том, чтобы служить вам напоминанием. Я хочу быть для вас просто зеркалом, чтобы вы могли увидеть свое истинное лицо.
И если ты способен видеть будду во мне, тебе не составит никакого труда увидеть будду и в самом себе – возможно, немного ленивого, немного сонного, немного заблудившегося.
Но будда есть будда. Не имеет значения, что какие-то винтики и болтики немного ослабли, мы их подтянем. Буддовость – это природа каждого человека.
Я не хочу, чтобы вы поклонялись буддам, я хочу, чтобы вы стали буддами. Это единственный правильный вид поклонения. Если вы любите, станьте буддой.
Второй вопрос:
Ошо,
Гаутама Будда, Махавира, Кришнамурти всю свою жизнь странствовали, перемещаясь из одного места в другое. О Кришнамурти рассказывают, что когда он в последний раз уезжал из Индии в Калифорнию, он сказал кому-то, что если в Калифорнии врач скажет ему: «Больше никаких путешествий, никаких бесед», то все будет кончено, и через четыре недели он умрет, – именно так и случилось на самом деле.
Скажи, пожалуйста, какой смысл вкладывают все мастера в то, чтобы все время странствовать, а не оставаться на одном месте, как Рамана Махарши?
Рамана Махарши –
Поэтому во все века мистики оставались на одном месте. Какой смысл перемещаться туда-сюда, странствовать из одного селения в другое селение, из одной страны в другую страну – ради чего?
Опыт мистиков выражен в древнем афоризме: «Колодец остается на своем месте. Жаждущий должен идти к колодцу, а не колодец – к жаждущему».
Будда, Махавира, Бодхидхарма, Шанкара, Нагарджуна, Магомет, Иисус, Кришнамурти – все они странствовали, все время находились в пути…
В устах Мухаммеда эта пословица звучит по-иному, он переделал ее таким прекрасным образом. Он говорит: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Таковы мастера…
Не то чтобы они вступали в противоречие с мистиками; по сути, они согласны, что очень трудно, почти невозможно сообщить, сказать что-либо об истине, о самореализации. Это – за пределами слов, за пределами возможностей языка; в этом они согласны с мистиками.
Но тем не менее мастера говорят, что всегда можно попробовать использовать какие-нибудь непрямые способы, вреда от этого не будет.
Нет прямого способа выразить внутреннее переживание с помощью языка, но можно найти такие способы, такие приемы, с помощью которых что-то может быть сказано, а если не может быть сказано, то может быть услышано.
Подчеркиваю: истина не может быть выражена словами. В этом мистики и мастера согласны: истину нельзя выразить словами.
Но мастера не согласны с мистиками в одном пункте: даже если что-то не может быть сказано, оно может быть услышано – через глаза мастера, через присутствие мастера, через его любовь, через его сострадание, через его безмолвие; достаточно просто находиться рядом с ним. Ничего не говорится, но чье-то сердце может начать танцевать, может родиться песня.
В присутствии мастера ученик может осознать, что обычная человеческая жизнь – это еще не все, есть нечто большее. Если дать ученикам понять, что есть нечто большее – более великий покой, более глубокое безмолвие, льющийся через край экстаз, – они могут начать искать это, они могут стать искателями. И что в этом плохого? Даже если никто не слушает, все равно стоит предпринимать усилия.
Мистик и мастер переживают одно и то же, но у них разные взгляды на возможность передачи своего опыта другим – и, кажется, оба правы.
Мое собственное понимание таково: мистики – это более обычный вид людей. Они относятся к категории людей, которые не умеют четко выражать свои мысли, они – не поэты, не художники, не музыканты, не танцоры. Они происходят из народных масс.
А мастер более красноречив, более талантлив. Если он не может выразить что-то словами, он выразит это в живописи, в скульптуре, в танце, в пении – и пение, танец, живопись или любой другой вид творчества могут стать средством передачи того, что не может выразить язык.