За пределом жестокости (Сборник)
Шрифт:
— Василий Иванович, веди себя тихо! — проникновенно сказал Гуров. — С такого расстояния промахнуться невозможно.
Он еще разбирался с онемевшим от неожиданности Василием Ивановичем, когда полковник Крячко выбрался из машины и с пистолетом в руках побежал вдоль просеки, прячась за деревьями. По пути он крепко саданул Лаврикова кулаком под ребра, и тот, приняв деловой сосредоточенный вид, побежал вместе с ним.
В конце просеки стояли оранжевый, запачканный грязью бензовоз и черный «Мерседес». Возле бензовоза прогуливались двое в плащах — по виду мелкие сошки. Крячко сообразил, что
Но и сам Тенин тоже сообразил — сообразил, что происходит что-то не то. «Мерседес» вдруг словно ожил, заелозил по усыпанной листьями колее и стал сдавать назад, намереваясь развернуться. Крячко, испугавшись, что главарь улизнет, не раздумывая, выпустил в «Мерседес» всю обойму.
Гуров вылетел из машины, точно цирковой артист, исполняющий номер с бутафорской пушкой.
— Извини, друг! — успел сказать он Василию Ивановичу, прежде чем рукоятка его пистолета обрушилась на череп бандита.
Василий Иванович рухнул как мертвый. Гуров даже не стал его обыскивать и побежал на помощь другу. Это было очень своевременно.
Крячко своего добился. В результате обстрела «Мерседес» стал просто грудой металла. Передние колеса его полопались, мотор дымился, парил радиатор. Его водитель, мордастый злой парень с мощными плечами борца, высунувшись из окошка, открыл ответный огонь, давая возможность своему хозяину покинуть погибшую машину.
Тенин, в панике вывалившись из «Мерседеса», сгоряча бросился к бензовозу. Его шестерки, которые прохаживались возле грузовика, восприняли это как сигнал и полезли в кабину. Они вообразили, что им удастся сбежать на машине, под завязку наполненной бензином. Однако Тенин в последнюю секунду понял, что большую глупость придумать трудно, и, не мудрствуя лукаво, свернул в противоположную сторону, нырнул в кусты и пропал.
Его телохранитель продолжал отстреливаться. Но теперь ему приходилось разрываться на две части — справа его обходил Гуров.
Между тем пара ребят, которым Тенин доверил бензовоз, все же решили довести до конца свою задумку. Они завели мотор и, сминая молодую поросль, помчались прямо на милицейскую машину, которая по-прежнему торчала посреди просеки, загораживая проезд. Гурову показалось, что он слышит истошный визг Бекаса, который, несомненно, решил, что теперь-то уж настал его смертный час. Вряд ли за ревом мотора и громом выстрелов можно было на самом деле различить крик в закрытой машине, но Гуров был уверен, что слышит его.
Риск был велик, но Гуров все-таки решился. Он встал на пути бензовоза и успел сделать три или четыре выстрела по кабине. Отскочил он уже почти из-под колес. Ему даже показалось, что край протектора коснулся его башмаков.
Но своего он добился. Ветровое стекло грузовика, пробитое пулями, покрылось сетью трещин. Водитель уронил голову на рулевое колесо. Бензовоз, как ослепшее животное, шарахнулся в сторону, въехал в кусты и, к счастью, заглох.
Через несколько секунд со скрипом открылась дверца, и на землю сполз уцелевший бандит. Лицо его сплошь было забрызгано кровью. Подняв руки и вяло перебирая ногами, он выбрался из кустов и крикнул слабым голосом:
— Не стреляйте! Я сдаюсь.
Гуров вдруг осознал, что стрельба вокруг прекратилась. Он посмотрел
Однако через пять минут из леса вышли оба, ведя за собой измученного, бледного и грязного Тенина. Он сейчас мало был похож на того невозмутимого блестящего джентльмена, каким его описывал Бекас или Артюхов. Слишком непривычен оказался этот человек к физическим усилиям, и бег по пересеченной местности добил его.
И все-таки он до конца пытался изображать из себя человека, который на голову выше всех, кто его окружает. Угадав в Гурове главного, он небрежно мотнул головой в сторону идущего по его пятам капитана Лаврикова и высокомерным тоном заметил:
— Уверен, что эту шестерку вы перевербовали совсем недавно, потому что до сих пор он только что подошвы мне не лизал. Жаль, но в наше время полагаться нельзя ни на кого. Представляете, даже слово офицера не стоит ломаного гроша!..
Гуров подошел ближе, сгреб невысокого Тенина за грудки и приподнял так, что лица их оказались почти вровень. Тенин задергался, пытаясь достать земли подошвами, но ему это никак не удавалось. В его глазах появился страх. Гуров действительно выглядел сейчас страшновато.
— Ну вот что, мразь! Говори о чем угодно — о своих вонючих делишках, о девках, о деньгах, — а про слово офицера даже не заикайся! Не трогай его своими грязными лапами. Иначе я тебе устрою то самое, что ты приготовил для тех, кто тебе мешал, — вымочу в бензине и поджарю. Все понял, гнида, или повторить?
— Все понял, — делаясь смирным, сказал Тенин. — Если вам неприятна эта тема, давайте ее сменим.
Гуров опустил его на землю. Тенин поспешно, пряча глаза, поправил сбившийся набок галстук, одернул плащ.
— Давай сменим тему, — уже миролюбиво сказал Гуров. — Только без глупого жеманства. Твоих убийц опознали. Насчет тебя мне все ясно, и с кем ты ведешь торговлю, ты нам расскажешь. А сейчас проясни мне такой момент — почему руководитель «Миллениума» не сдал Бекаса спецслужбам? Он тоже толкает кому-то технологии? Кому?
— Практически у нас один покупатель. Это некий господин Вольдемар. Приезжает сюда из Берлина. Раньше вел переговоры с «Миллениумом». Но потом мы нашли Бекаса и попытались сами заинтересовать покупателя. А потом завертелась вся эта карусель. Только вряд ли вы до него доберетесь. Особенно теперь.
— А нам не он нужен, — сказал Гуров. — Мы не Интерпол. Мы просто хотим, чтобы производственные секреты оставались секретами.
Глава 16
Гуров не стал созваниваться с Арнольдом Евгеньевичем насчет визита. Во-первых, он намеревался навестить директора «Миллениума» неофициально, а во-вторых, рассчитывал преподнести ему сюрприз. Генерал Орлов вообще отговаривал Гурова от этого визита.
— Пойми, — убеждал он его. — Это бюро — уже не наша забота. Нам нужно было отыскать убийц Чижова. Мы эту задачу выполнили, и даже с запасом. Судя даже по первым допросам, паутина разматывается солидная… А представление насчет деятельности «Миллениума» мы направим куда полагается.