За пригоршню астрала
Шрифт:
И уже коря слабые нервы за мнительность, отшагал обратно. Дотронулся до кнопки «Вкл.». Хотя ощущение, будто за спиной кто-то есть, так и взывало внезапно развернуться и наугад засветить кулаком. Вместо этого Петя трижды, как тренировали, сплюнул через левое плечо — нечаянно на архаичную доску приказов и объявлений с графиком дежурств.
— …Я в этом не Копенгаген, но у меня покруче было, — завибрировал второй магнитофонный голос, расслышался чирк спички и глубокий выдох, явно выпускался дым от прикуренной сигареты. — В ночь с седьмого на восьмое марта, часов около трех вывалил такой я весьма кривой, из кабака, и на Пяти углах давай ловить тачку. Притормаживает частник, а у него на заднем сидении пассажир. Я рукой машу,
Тогда дежурный закрыл глаза и попытался вообразить вокруг себя непрозрачную розовую сферу. Но с закрытыми глазами он продержался недолго, так как чувствовал себя еще беззащитней.
Далее подслушанный жучком разговор сместился на обсуждение, чем пиво «Степана Разина» отличается от «Балтики». Петя вырубил магнитофон. Прогнал отраженный на дисплее текст через «Редактор». Почистил орфографию. Разбил по количеству историй на два файла. И оба принтанул. Вернул картинку «Вальпургии», и снова в словах-именах потекла буквенная чехарда, несущая внесенсорный привет врагам ИСАЯ.
Из принтера выползло два нагревшихся листика. На каждом из них Петя проставил дату и место подслушивания, и расписался, в скобках расшифровав фамилию. Поднялся и повернулся к полке с папками. Отступил на два шага вправо к разделу «Сны». Переставил, чтоб не мешали, на другую полку незаведенные часы с двумя дополнительными стрелками, показывающими время от заката до рассвета. Пальцем пробежал по корешкам папок: «Чужие сны», «Сны о чем-то большем», «Радужные сны»… Все действия как можно громче, чтобы заглушить полузвуки из коридора. Обнаружил задвинутую с глаз долой меж папки доску для общения с духами, за которую ушлый Максимыч вычел из Пашиной зарплаты.
Мнимые полузвуки? Конечно, мнимые. Сто процентов — мнимые. А все равно страшно.
Палец остановился, и рука выудила папку «Вещие сны». И хотя Петя не был до конца уверен, что первая из зафиксированных историй полностью соответствует, заморачиваться не стал, а стал вшивать оба документа сюда. Его сгубило любопытство: он перелистнул несколько страниц назад. Рассказ о дачнике, пришившем хачика в гостинице «Москва» уже присутствовал в папке. Только в тот раз душегубом выступал не Аркашка Кольцов, а Сема Широбоков. Еще за пяток страниц до того — Владик Жирнов, а еще ранее некий Евменчук.
Кажется, он нашел! Нашел, как бороться с навалившейся робостью. Нужно загружать себя работой.
Фольклор следовало регистрировать по-особому. И, на радость Пете, пришлось окунаться в бумажную канитель. Это
Нечаянно задел ногой выглядывающее из-под стола второе мусорное ведро и брезгливо ногу отдернул, поскольку в ведре сухо громыхнуло. Туда старший опер свалил переставших являться вещдоками по закрытии дела высушенных до деревянности летучих мышей. А вынести мусор не удосужился. Зато рядом с ведром Петя нашел то, что нужно: привезенную из турпрогулки по Румынии сувенирную бейсбольную биту из осины. Стажер не посчитал зазорным переложить спортивный снаряд под свой стол.
Череп-пепельница как-то не так пустыми глазницами отреагировал на движение руки. Чуть волосы дыбом не встали. Ага, вот в чем дело! Это просто блик от дисплея. Но отключить экран стажер не решился. А вдруг и последняя лампочка перегорит? И тогда мрак подступит к Пете ближе…
Первая папка — совершенно неинтересная. Досье на бригадира токарей одного из цехов ЛОМО. Якобы завел бригадир дружбу с домовым, то есть — с цеховым. И вроде бы эта зверюшка подсобляет бригаде. И резцы у токарей меньше тупятся, и пить работяги стали умеренней, и брака почти нету, и рацухи ни с того, ни с сего работягам в головы приходят… Даже если и правда, никакой крамолы нет. Материал скорее ценный для Москвы, где есть специальный отдел, изучающий вопросы селекции нежити.
Вторая папка — досье на сотрудника редакции «Третий глаз». Эту папку убирать до возвращения Ильи смысла не было. Может, Илья что-нибудь по горячим следам добавит. А вот и третья папка. На Поликанову Маргариту Васильевну. Сакральная специализация — нумеролог.
И почему это мужики из отдела при имени Поликановой так напряглись? Полистав дело туда-сюда, полюбовавшись единственной цветной фотографией — снимком биополя пациентки, ничего отмороженного стажер не обнаружил. А только нашел, что отсутствует седьмая страница с описанием места проживания весьма преклонных лет загадочной дамы. Читать же от корки до корки заленился глаза напрягать, слишком темно в дежурке. Последней оставалась папка Стерлигова Станислава Витальевича. Антиквара и гражданина, которого стажеру с таким скрипом удалось завербовать. До сих пор зло берет, как вспомнит.
Впрочем, этот агент в зачет Пете не шел. Сегодня Петя проставлял за совсем другого стукача. И по неписаным законам всех силовых структур имя пациента он обязан был держать в секрете даже от прямого и непосредственного начальства. Кличку своему агенту Петя выбирал долго — как вы яхту назовете, так она и поплывет — и выбрал очень красивую: «Некрофаг». И символично, и как в шпионских романах… Опять в уме всплыл коварный Анатолий Лазарев со своей интернетовской мурой, будто из Пети не выйдет толк. Ничего, «Вальпургия» быстренько отвлечет оборзевшего толмача от сочинения глупостей.
Задумавшись о своем, Петя меланхолично перевернул пару страниц и вдруг обнаружил тот самый пропавший лист из «Дела» Поликановой. Видать, сам, когда беса из Ильи изгоняли, неправильно оттасовал рассыпанные бумаги. Какое счастье, что оплошность можно устранить втихаря, никто и не узнает!
Блудный лист перекочевал в родное досье, и папки, кроме Соломенковской, заняли (от греха подальше) позиции по регламенту. И неотложные обязанности на этом неожиданно кончились. Но вместо того, чтобы, дрожа от беспричинного страха, дожидаться старших товарищей в безделии, сам этого не желая, Петя достал с полки видеокассету. Одну из четырнадцати видеокассет, берегущих крохи информации о деятельности Черного Колдуна Герасима Варламовича Передерия. (На четырнадцатой кассете содержалась полная пурга — лишь бы общее число кассет не равнялось тринадцати.)