За пригоршню гильз
Шрифт:
– Импринтинг. Такой инстинкт, что создает у новорожденных особей некоторых биологических видов быструю психологическую привязку к родителю. Слыхали, небось, истории про то, как вылупившиеся из яиц утята иногда начинали считать своей мамой человека или собаку и бегали за ними, будто за уткой? А все лишь потому, что они были первыми, кто попался утятам на глаза, и у тех сработал инстинкт запечатления.
– Хочешь сказать, с Хэнком случилось нечто подобное, и он начал считать нас своими хозяевами? – спросил Рында. – Но ведь мы – явно не первые люди, которых он видит. И в его памяти наверняка заложена информация о
– Хэнк слишком долго был в отключке. Мало ли какой программный сбой может случиться у экспериментального образца после длительного бездействия. Робот просыпается. Видит, что его куда-то транспортируют. И выносит заключение, что делать такое могут лишь его хозяева. А стало быть, мы ими и являемся.
– Плохая велсия, – покачал головой Вэй. – В лобота с глюками не залядят боевые патлоны. Слишком лискованна.
– Предложи свою, – пожал я плечами. – Только такую, чтобы она не была откровенной фантастикой. Потому что фантастических версий у меня самого хоть отбавляй. А вот с реалистичными, извини, туговато.
У Тана дела в этом плане обстояли еще хуже, потому что он так ничего и не предложил. Вместо этого он задал новые вопросы, тоже довольно любопытные:
– Почему Голдфиш делжал Хэнка в сейфе, а не плодал его? Зачем Хэнк был ему нужен? Он мог знать, что Хэнк – это олужие?
– Мог знать, а мог и не знать, – ответил Рында. – Но с теми связями, что были у Илая, он не стал бы продавать робота, как мы – первому, кто согласится раскошелиться. Вот я и думаю: а может, нам тоже повременить от него избавляться? Спрячем Хэнка в укромном месте. А когда побольше разузнаем о черном рынке хай-тека и его игроках, тогда и выкатим это чудо на продажу?
Навасота осталась далеко позади, адреналин во мне перекипел, и я тоже стал подумывать насчет того, а не погорячились ли мы, решив выбросить Хэнка? Все-таки он сам захотел остаться с нами и не проявлял к нам агрессии. И если нам подыскать для него покупателя, который сможет найти с ним общий язык и не попытается нас кинуть, возможно, мы еще на нем заработаем.
Все сейчас упиралось в один-единственный вопрос: не поступит ли робот с нами так же, как он поступил с Триадами? То, что он не стрелял в людей первым, выглядело обнадеживающе. И то, что он не изрешетил пулями наш грузовик, тоже казалось добрым знаком.
– А может, прежде чем прятать Хэнка, лучше сначала попробовать установить с ним контакт? – внес я встречное предложение. – Что мы при этом теряем?
– Ну, если не считать такую мелочь, как наши жизни, то – ничего, – рассудил капитан. – И раз ты завел об этом речь, тебе и флаг в руки. А пока ты будешь болтать с машиной, мы с Таном отойдем подальше. На всякий случай. Просто не хочется, знаешь ли, стирать одежду после того, как твои ошметки фонтаном разлетятся по округе.
– Ладно, договорились. Как только найдем убежище на ночь, так и устроим переговоры. – Меня не смутило пессимистичное напутствие капитана. Я верил, что Хэнк не сменит в отношении нас милость на гнев, и был настроен не так мрачно.
План был проще некуда. Однако я не смог воплотить его в жизнь так, как хотел. Потому что Хэнк, с которым я хотел побеседовать, меня опередил. И первым выразил желание это сделать, когда, проснувшись, требовательно застучал по ящикам с товаром.
Проигнорировать такое мы, естественно, не могли. И мне пришлось
14
Покрытая болотами и солеными озерами, пустыня нынешнего Техаса – довольно гиблое место. Береговая оборона Мексиканского залива успевает отражать накатывающие на нее волны тварей, но брызги от этих волн зачастую перелетают через рубежи миротворцев. А затем, угодив в новообразованные водоемы, начинают баламутить в них воду во всех смыслах слова.
Обнаружив в тылу то здесь то там очередное скопление тварей, миротворцы стараются извести его под корень. Да только не всегда им это удается. Хитрые атланты рыли между соседними водоемами подводные тоннели, не дожидаясь, когда их загонят в котел и сварят живьем. В принципе, такое положение дел было типично для всех осаждаемых ими побережий. Но в Техасе проникшие на материк ихтиандры доставляли куда больше проблем.
В отличие от некогда густонаселенных восточных берегов, в пустынях американского Юга было в свое время мало крупных городов. Таких, где сегодня наблюдалась жизнь и можно было найти убежище. И ладно, если бы между ними остались прямые пути. Но таких дорог насчитывалось совсем немного. Нынче раскатывать по Техасу приходилось извилистыми маршрутами, петляя между озерами и рискуя утопить машину на болотных гатях, проложенных неизвестно кем и когда.
Но самое нежелательное, что грозило вам при проезде через Техас, – это если у вас случалась непредвиденная задержка или вы просто неверно рассчитывали свои силы. Не успев добраться засветло до обитаемого города, вы переживали незабываемую ночку. Особенно если она заставала вас на берегу крупного водоема.
Конечно, вам могло посчастливиться не сделать этой ночью ни единого выстрела. Но нервов она из вас все равно вытягивала изрядно. Потому что любой, даже безобидный шорох и всплеск звучали в ваших ушах словно тревожная сирена. А уж по части разнообразия зловещих звуков ночному болоту всегда есть чем вас удивить.
Планируя доехать до темноты до городишки под названием Браунвуд, мы не собирались делать по пути долгих остановок. Да только как нам было не остановиться, если пробудившийся Хэнк взялся стучать по ящикам, требуя, чтобы на него обратили внимание.
Пришлось обратить, а иначе он грозил попортить на нашем товаре упаковку.
– Убели олужие! – зашипел Тан на Рынду, который по привычке выпрыгнул из кабины, прихватив с собой автомат. – Убели быстла, а то будет плоха!
– Делай, как он говорит, – поддержал я шанвэя. – Все равно, если Хэнк расчехлит свои волыны, автомат тебя не спасет. А он может и расчехлить, если увидит у тебя в руках ствол.
Меньше всего на свете Остапу хотелось предстать перед боевой машиной безоружным. Но он, посмотрев на нас, последовал нашему примеру, хотя и не без ворчания. После чего я заглушил двигатель, и мы отправились, пожалуй, на самые экзотические переговоры из всех, которые я только проводил в своей жизни.
Пожелай робот выбраться из кузова сам, ему не составило бы труда разнести из пушки борт и соскочить на землю; полагаю, его шасси выдержало бы такую нагрузку. Но он не рвался на свободу, продолжая беречь наш грузовик от повреждений. Да и по ящикам стучал пусть и громко, но не слишком сильно.