За пригоршню гильз
Шрифт:
На помощь такого дохляка, как я, он не рассчитывал и не отдал мне никаких распоряжений. Но мне было бы совестно топтаться в сторонке, когда мой напарник мутузил обнаглевших «почтальонов». Тем более, что на поверку их оказалось не двое, а трое. И все они были горячими латинскими гангстерами, которые не собирались оставлять наше вторжение безнаказанным.
Фалько был самым дюжим и боевитым из всех. Сцепившись с ним, Тан, сам того не желая, увяз в драке и оставил на мое попечение сразу двух врагов! Хорошо, что толстяк уже лежал на полу, но плохо, что лежать ему оставалось недолго. Удар дверью в лоб
Третий «почтальон» оказался сухощавым, но тоже крепким парнем. Он быстро оценил мой неуверенный вид и решил сойтись со мной врукопашную, как Фалько с китайцем. Только вот я был категорически против честного боя с ним. Ишь чего захотел! Схватив первое, что попалось под руку – это был увесистый табурет, – я запустил им в сухощавого, пока тот не подскочил ко мне на расстояние удара.
Враг попытался уклониться, но табурет все же задел его ножкой в плечо. Вышло, похоже, чертовски больно – противник вмиг поумерил прыть и начал костерить меня на чем свет стоит. Я, однако, не пожелал опускаться до оскорблений. И, схватив второе, что попало под руку – по чистой случайности это оказался еще один табурет, – не стал отступать от столь успешной метательной тактики.
Я вложил в повторный бросок не меньше усилий, но все оказалось впустую. Сухощавый, не будь дураком, подхватил с пола первый табурет и, выставив его как щит, отбил им летящий в него очередной снаряд. А потом – вот ведь мерзавец! – решил отплатить мне сполна, швырнув в меня моим же оружием.
Ужаснувшись силе его замаха и смекнув, что он не промахнется, я где стоял, там и плюхнулся на пол, укрывшись за грязным, протертым диваном. Который меня и спас. Табурет врезался в диванную спинку и не достиг моей головы, но этот финт я мог провернуть лишь однажды. Потому что промахнувшийся враг снова рванул в атаку, собираясь не дать мне больше кидаться мебелью.
Впрочем, пока я прятался за диваном, в комнате кое-что изменилось. С грохотом рухнул на пол нокаутированный Таном Фалько. Китайцу пришлось нелегко, но он не посрамил честь боевых пловцов НОАК. И потому, когда сухощавый очутился рядом со мной, он смотрел уже не на меня, а на приближающегося к нему Вэя. Который, получив от Фалько по морде, был теперь вдвойне зол и опасен.
Мой противник тоже сразу это понял. И, не полагаясь на свои кулаки, выхватил из кармана выкидной нож. Но тот, к несчастью для него, ничем ему не помог. Щелчок, с которым выскочил из рукояти пружинный клинок, совпал с другим, тоже звучным щелчком. Тем, что издала выбитая из суставов нижняя челюсть сухощавого.
Тан был на полторы головы ниже этого латиноса, но ему удалось, подпрыгнув, дотянуться ногой до вражеской морды. Этот пропущенный удар не только повредил латиносу челюсть, но и отправил его самого в короткий полет к ближайшей стене. Где он и угомонился, очутившись также, как Фалько, в глубоком нокауте.
Успевший к этому времени подняться на ноги толстяк внезапно обнаружил, что остался в полном одиночестве против двух разозленных гостей. Меня-то он вряд ли боялся, но отдубасивший его корешей Вэй мог нагнать на него страху за нас обоих. И нагнал! Вовсе
– Все-все, спокойно! Эй, хватит! Ваша взяла! Договорились! Забирайте это дерьмо и проваливайте отсюда! От нас никаких предъяв! Слово Хулио Ривера!
Хулио Ривера – так его звали, если, конечно, он не выдавал себя за кого-то другого.
– А как насчет ответов на вопросы? – напомнил я о нашей просьбе, которую хозяева почты до этого категорически отклонили.
– Вопросы? – Хулио растерялся. – Какие еще вопросы? Я ничего не знаю!
Дабы он стал посговорчивее, Вэй подобрал с пола выкидуху сухощавого и сильным точным броском воткнул ее в стену, рядом с которой топтался Ривера.
– О’кей, спрашивайте! – вмиг передумал тот, косясь на торчащий в полуметре от его головы нож. – Только я и правда мало что знаю, клянусь!
– Кто вы такие и откуда у вас это устройство? – первым делом поинтересовался я, указав на «чемодан».
– Да мы с пацанами эти… ну, как здесь говорят… типа борзы, – ответил толстяк. И, скорее всего, не соврал, потому что на сотрудников NASA эта шпана походила еще меньше, чем мы. – Короче, пытаемся срубить деньжат там, где это не шибко опасно. А хреновину эту случайно откопали здесь, в центре.
– Сами, что ли, в земле ковырялись? – усомнился я. Представить Риверу и его амигос с лопатами в руках я мог лишь в одном случае: если бы они закапывали на пустыре чей-то труп. Но трупы в Америке бандиты давно не закапывают. К чему столько усилий, когда повсюду хватает глубоких болот с кишащими в них тварями?
– Хе-хе, нет, не сами, разумеется, – помотал головой Хулио. – Прибор нашли русские, что копались в развалинах какого-то небоскреба в центре. А мы… Мы там поблизости крутились, подглядывали, в какую палатку они свои находки стаскивали. А как только они отвлеклись, Рамон и Фалько сперли у них эту железяку – и ходу!
– Почему сперли именно ее, а не что-то другое?
– Чувак, ну мы же не идиоты, читать умеем! – насупился Хулио. – Раз на приборе написано «NASA», значит, он наверняка крутых бабок стоит!..
Мы с Вэем переглянулись и невесело ухмыльнулись. Да уж, совсем недавно и мы считали себя такими же умниками, знающими реальную цену космического «железа». И чем в итоге все обернулось? Теперь мы работаем у этого «железа» на побегушках, а оно вдобавок подстраивает нам всякие каверзы.
– …Да и кроме прибора в той палатке больше ничего ценного не было, продолжал Ривера. – Так, одна рухлядь вроде разбитых компьютеров и ящиков с промокшими бумагами.
– И как в конце концов вы вышли на покупателя?
– Йоу, чуваки, слушайте дальше: сейчас расскажу самое интересное! – оживился латинос. – Короче, не подфартило нам. Все наши знакомые скупщики отказались брать это барахло – типа, решили не встревать не в свою тему. А может, просто зассали – черт бы их знал. Ну и мы, глядя на них, тоже… как-то расхотели таскать туда-сюда по городу тяжести. Полгода у нас ваш прибор под диваном пылился. Мы про него даже забывать стали. И забыли бы, если бы однажды ночью он вдруг сам не включился! Прикиньте! И прикиньте, как мы тогда на измену сели!