За темными лесами. Старые сказки на новый лад
Шрифт:
Крачка обдумала все это и тут же представила себе собственных подданных, идущих войной друг на друга.
– Да, дар впечатляющий, но и он не совсем подходит.
– Тогда вот это, – сказал дракон, свиваясь кольцами.
Холодное течение пронеслось по сокровищнице, разметав бумажную флотилию по темным углам. Кораблики скрылись из виду.
Едва поток схлынул и холод отступил, перед ними повисли в ряд двадцать семь роскошных халатов. Одни были расшиты причудливым жемчугом и звездчатыми сапфирами, другие – вышиты золотой и серебряной нитью. Манжеты одних окаймляли
– И в самом деле, они просто чудо, – сказала Крачка, склонившись поближе и приглядевшись: на груди каждого халата, какими бы разными они ни были, поблескивало перламутром странное полукружье. – Что это? Уж не драконья ли чешуя?
– Так оно и есть, – отвечал дракон. – Чешуя драконов, покровительствующих всем мыслимым штормам и бурям: ионным бурям, солнечным вспышкам, квантовой пене пустейшего вакуума… В конце концов, неужто ты никогда в жизни не задавалась вопросом, каково это – взглянуть на мир глазами дракона?
– Не особенно, – призналась Крачка.
Мечтая, она бродила по императорским садам, делала вид, будто может понимать язык карпа и кошки, или спать в материнских объятиях ивы, воображала, что может убежать… но, послушное и ответственное дитя, даже не думала сделать это взаправду.
– Каждый год в день Праздника Драконов, – продолжал дракон, – тот, кто наденет такой халат, получает возможность принять драконий облик. Не слишком полезно для мятежей, если именно это означает выражение твоего лица. Однако драконы любят танцевать, и порой превращенный в дракона предпочитает не прекращать своих танцев. А кто останется в драконьей шкуре к концу празднества, останется в драконьей шкуре навсегда.
С опаской, стараясь не зацепить чудесных одежд даже подолом платья, Крачка прошла вдоль ряда халатов. Видя это, дракон всколыхнулся, покрылся рябью, но воздержался от замечаний.
– Да, – наконец сказала она. – Это подойдет.
Халаты были чудесны, но честно предоставляли владельцу право выбора – по крайней мере, Крачка надеялась, что так оно и есть.
– А как насчет чего-нибудь для тебя самой? – спросил дракон.
Какое-то подводное течение в его тоне заставило Крачку резко ответить:
– Воспользоваться сокровищницей ради государственного дела – это одно, разорять же ее для своего удовольствия – совсем иное.
– Но ты же императрица, не так ли?
– И потому тем более должна вести себя ответственно, – сказала Крачка, вскинув голову и взглянув в бесстрастные глаза дракона. – Сокровища – не единственная причина тому, что ты здесь.
– Ах, так, значит, ты догадалась об этом, – тонко, не обнажая клыков, улыбнулся дракон и протянул к ней когтистую восьмипалую лапу.
На самом маленьком, однако превосходившем длиной ладонь Крачки когте покачивался диск – наподобие монеты, только сделан он был из тускло-зеленого камня с красными крапинками, напоминавшими запекшиеся брызги крови, а высверленная в его центре дырка была не квадратной, а круглой. Но интереснее всего оказалась змейка, вырезанная на нем так искусно, что можно было различить каждую чешуйку ее шкуры.
– Что это? Она смотрит на меня? – спросила Крачка, обеспокоенная тем, что красные глаза змейки куда ярче крапинок на камне. – Как она называется?
– Это Монета заветных желаний, – ровным тоном ответил дракон.
– Никакая вещь с подобным названием не может приносить удачу, – сказала девочка.
– Твоей матери она не причинила никакого зла.
Тогда почему же Крачка никогда не слышала о ней?
– Во всех сделках, какие только я видела в жизни, – сказала она, – чтоб от монеты был прок, ее нужно было потратить.
Дракон обнажил в улыбке длинные острые клыки:
– Ты не ошибаешься.
Крачка еще раз осмотрела монету. Да, можно было не сомневаться: змейка сменила позу.
– И многие ли из моих предков ее потратили?
– Со счета сбился, – признался дракон. – Все эти дела – тронные имена, погребальные имена… Поди тут уследи за вами! Но некоторые так и не потратили ее до самой смерти.
– Отчего о ней не упоминается в летописях?
Дракон мечтательно смежил веки:
– Потому, что я люблю есть летописцев на ужин. Их кости раскрывают самые вкусные секреты.
Была в империи пословица: перед пустым храмом не пой, с призраками на берегу в отлив не танцуй, а с драконом не перешучивайся. Посему Крачка медленно проговорила:
– Однако империя процветала, если верить тем же летописцам. Не могли же мы все до одного потерпеть поражение в этом испытании.
Дракон не стал отрицать, что это и вправду испытание.
Крачка оглянулась на двери. Их очертания казались лишь перекрестьями мрака и тусклого света.
– Другого выхода из сокровищницы нет.
Дракон молчал.
Крачка коснулась монеты кончиком пальца. Она оказалась теплой, будто лежала в луче прячущегося где-то рядом солнца. Змейка вновь шевельнулась, и Крачка словно почувствовала под пальцем шероховатость ее чешуи.
Дракон неожиданно отдернул лапу. Монета упала, и Крачка невольно подхватила ее в воздухе.
– Боюсь, что нет, – подтвердил дракон. – Но это не значит, что по пути наружу ты не получишь какой-нибудь выгоды. Вопрос лишь в том, чего тебе хочется.
– За что заплатила ею моя мать?
– За позволение покинуть сокровищницу и никогда больше не возвращаться, – ответил дракон. – Она провела здесь два дня и две ночи, раздумывая и выбирая, и это было лучшим, что пришло ей в голову. Она не рискнула довериться соблазнам сокровищницы. И, конечно же, думала, что времени прошло гораздо больше. Ведь под водой и время течет иначе.