За Великой стеной
Шрифт:
В общем, я приехал в страну весьма оригинальную, внешне флегматичную, но довольно бурную изнутри.
Влипнуть в новую историю мне почему-то не хотелось: пережитое в Макао оказалось слишком крепким «настоем из экзотических трав» для моего желудка.
Кое-какой капитал имеется, спасибо отцу, рассудительному коммерсанту. В газету я не вернусь. Пусть Павиан покусает локти. Это и будет моя месть. Я ничего ему не сообщу. Скроюсь, и все! Куплю ранчо в Австралии, поближе к русскому землячеству, буду разводить
Я включил вентилятор, но это мало помогало. Жара была страшная. И это в начале лета! Что будет в июле, августе?
Я изнывал от скуки... Сизиф был счастливчиком, когда боги на суде Линча приговорили его к труду, не имеющему конца! Это было движение. Сердце-то у него было здоровым, иначе он, таская на плечах огромный камень, надорвался бы. Конечно, печально, что труд его был бессмысленным... Но кто из нас уверен, что его деятельность имеет смысл? Не придумываем ли мы легенд? Страшнее всего ничегонеделание.
Из вариантов «Как убить время?» самый сложный — вечерний. Днем можно высунуться в окно и наблюдать улицу или съездить в один из девяти городов-спутников Манилы, чтоб затем написать воспоминания туриста. Досуг... Черт бы его побрал! Проблема, над которой веками бились лучшие умы человечества.
Один мой знакомый утверждал, что именно досуг создал Человека.
— Наш предок, — рассуждал он, — имея свободное время, сообразил взять острый камень и привязать его лианой к древку. Правда, после этого погибли все мамонты.
Возможно, мой знакомый был прав.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Я чуть не вывалился из кресла. Кто бы это мог быть? Неужели Павиан разыскал?
— Арт, дорогой, ты жив?
Поистине мир полон неожиданностей!
— Клер! — завопил я в трубку, как в открытое окно, когда надо кого-нибудь позвать с улицы. — Я безумно рад слышать твой нежный голосок. Как ты там поживаешь? Я только что хотел заказать разговор с тобой.
— Очень приятно слышать, — донесся насмешливый голос моего друга. — Но телефонный кабель не выдержал бы, поэтому я позвонила сама. У меня все в порядке: я ликвидировала дело.
— Что, какое дело? — Мне стало зябко, я выдернул шнур вентилятора из розетки.
— Я продала «Салон мод».
— Прости, а зачем ты это сделала? Как же ты будешь жить в Макао?
— Я и не собираюсь жить здесь.
— А где же?
— Там, где будешь ты. Теперь мы уже больше никогда не будем расставаться. Долг жены быть всегда рядом с мужем.
— Со мной, что ли?
— Ты разве раздумал?
— Ах да... Понимаешь...
— Понимаю, дорогой. Встречай завтра первым самолетом из Гонконга. Целую тебя! До встречи!
Разговор прервался. Я долго держал трубку в руках, не зная, радоваться или рыдать от огорчения.
Первый
Я купил цветы, сел в такси и в девять был на аэродроме. Конечно, здесь на взлетных полосах хозяйничали военнослужащие ВВС США. Без конца садились и взлетали грузовые самолеты, гражданские пассажиры ютились в левом крыле аэровокзала.
Как встречают невесту? Господи, невесту! От одной мысли у меня становилось горько во рту. «Сколько веревочке ни виться, а конец будет», — любила говорить моя матушка. Допрыгался! Может, Клер шутит?
А собственно, почему? Клер будет чудесной женой. И другом. В конце концов, надо же когда-нибудь угомониться.
Объявили посадку самолета из Гонконга. Я пошел к выходу с летного поля, встал у парапета. Клер я заметил еще издали. Она шла налегке, лишь с сумочкой. Последнее меня несколько обескуражило: двух бродяг, кочующих по странам и континентам со «свертком под мышкой», для солидной семьи маловато.
Она бросилась ко мне, привстала на цыпочки, мы поцеловались. Естественно, на нас никто не обратил внимания — обычная сцена в аэропортах.
— Дорогая... — я не знал, о чем говорить. — Я купил тебе подарок.
Я достал из кармана пиджака старинное платиновое кольцо с бирюзой византийской работы.
— Тебе нравится?
— Какая прелесть! Спасибо!
Мы еще раз поцеловались. «А она само очарование», — подумал я. На душе стало блаженно.
— Обручальные кольца купил?
— Нет, — сказал я, — Мы принадлежим к разным вероисповеданиям: ты католичка, я православный. Но как-нибудь утрясем.
— Конечно, дорогой, я так волновалась, что сделала необдуманную покупку.
Она вынула коробочку. В ней лежали золотые кольца: мужское и женское.
Моя невеста Клер происходила из старинного рода фидальго и не была рабой вещей, скорее наоборот. Она не была подвержена приступам «сайт-синга» — созерцания видов; ее стиль — предельная простота, как у японцев — видеть прекрасное в малом. Это от характера — она срезала углы к цели в отличие от меня.
— Ты доволен?
— Не меньше, чем ты.
— Где я буду жить?
— У меня в номере.
Мило болтая, мы вышли из аэровокзала.
— После твоего ночного бегства, — щебетала Клер, — я осталась одна в доме. Ты оказался прав — служанка исчезла. Больше она не появлялась. Я подумала вначале, что она из шайки этих мерзавцев, что напали на нас, но ничего не пропало. Она даже не взяла расчета. В полицию я не стала сообщать, потому что она оставила записку: «Извините! Прощайте!» Очень странная девушка. Боб пришел вечером. Ох и рассердился на тебя, что ты скрылся без него! Говорил, что ты идеалист, мальчишка, что «выбил сам у себя стул из-под ног».