За все, что мы делаем, отвечать будем вместе!
Шрифт:
Выключаю телевизор и укладываюсь на подушку, мягко взбив её под своей головой. Накрываюсь одеялом, по самым нос и закрываю глаза. Проходит несколько минут и я слышу тихие шаги. Чувствую, как поминается кровать и раскрываю глаза.
— Взаимная любовь есть, и так уж и быть спи у стенки, в этот раз, — кидает мне через плечо и укрываясь вторым одеялом, ложиться ко мне спиной.
Улыбаюсь и снова закрываю глаза. Никто из нас не хочет признавать неправдоподобность наших слов, поэтому мы просто засыпаем, снова прижимаясь к друг другу.
Всю ночь мне сниться, как я с кем-то, лицо кого я не запомнила,
Нажимаю пальцем на экран, в моих ушах тут же начинает играть музыка и я шагаю в сторону автобусной остановки, чтобы дождаться своего транспорта, который довезет меня до электрички.
Простояв ещё минут пять, я поняла, что холод начал пронизывать меня, а холодный ветер обдувал мои щёки и заставлял губы обветриваться.
Чтобы хоть как-то отвлечься от настигнувшего на меня холода, я начала думать о предстоящем концерте, который будет отчетным для меня. Мне досталась мелодия «Каприз» Паганини и мне придется, для собственной уверенности, ещё дня три репетировать в своей комнате, на этой несчастной скрипке.
Из моих мыслей меня вырвал шум, подъезжающего такси.
Запрыгиваю на заднее сидение и диктую адрес вокзала. Сверяюсь со временем и приятно удивляюсь тому, что ещё успеваю на электричку, которая будет примерно через десять минут.
Водитель пытается со мной о чем-то говорить, но я уклончиво отвечаю и выскакиваю из машины, как только он начинает тормозить. Отдаю деньги через окно и быстрым шагом направляюсь к перрону, потому что слышу, как объявляют мой поезд.
Все таки успев на электричку, я зарываюсь в своё пальто ещё больше и продолжаю слушать музыку, настраиваясь на будущие репетиции, при этом устало смотря в окно.
Мимо меня проносятся речки, деревья, леса, поля с пшеницей и я чуть не проваливаюсь в сон, когда объявляют мою остановку следующей и немного придя в себя, двигаюсь к выходу, стараясь никого не задеть в проходе.
— Елена? — слышится голос бабушки и я закрыв дверь, ведущую в маленькую прихожую, поднимаю голову вверх, глядя на лестницу, которая идёт сразу после неё.
— Я дома. — отзываюсь я и сняв с себя пальто, вешаю его на крючок.
Очутившись на кухне, вдыхаю вкусный запах блинчиков и помыв руки в ванной, усаживаюсь за стол, глядя на Перл, которая сейчас должна высказать мне, какая я плохая и грубая. Но, как бы странно это не было, бабушка молчит, а на её морщинистом лице нет ни тени гнева или недовольства. Она свежа, как огурчик и, похоже, даже не собирается меня отчитывать. Ну что ж, тем лучше для нас обеих.
К пяти часам, беру в руки скрипку и начинаю выводить по ней смычком, выдерживая каждую ноту в правильном порядке. Очень быстро мне надоедает тот факт, что у меня ничего не получается. И я раздраженно укладываю свой инструмент обратно в футляр, отправляя вместе с ним нотные тетради.
Плюхаюсь на мягкое синее покрывало, скрывающее постельное белье на моей полуторке и беру в руки книгу.
Совсем недавно я подсела на Валентина Пикуля. Я не думала, что мне может понравится этот писатель и очень долгое время избегала его книги, нарочно подумывая, что его стиль написания не для меня. Так вот, буквально на днях заходила в книжный и искала что бы почитать. Там, прозорливая кассирша посоветовала мне его, расхваливая все его книги. Она оказалась права, я взяла книжку и прочитала её буквально за три-четыре дня, почти не отрываясь. Потом снова купила книгу и вот её я сейчас как раз таки и начала читать.
«Три возраста Окини-Сан».
Просыпаюсь от шума и возни на улице. Устало разрываю глаза и недовольно оцениваю обстановку. В комнате душно, окно закрыто, но шум все равно настегает мои ушные перепонки.
Нехотя скатываюсь с кровати с сонным видом подхожу к двери моего маленького балкончика. Неуверенно её открываю и умиротворённо вдыхаю свежий воздух. Сегодня, в отличие от вчера, тепло, почти как летом. Делаю несколько шагов вперёд и буквально просыпаюсь с каждым движением своего тела все больше и больше. Сладко потягиваюсь и зеваю обреченно наблюдая, как жильцы дома напротив шумно укладывают вещи в багажник своей машины. Неужели решили куда-то выбраться? А на кого дом оставят? Ладно, это все не важно. Вхожу обратно в комнату и не закрыв дверь, натягиваю сверху своей пижамы лёгкий халатик, уже слыша, как бабушка с первого этажа зовёт меня к столу. И как она поняла, что я проснулась? Странная женщина.
— Доброе утро, бабуль, — целую её в обвислую щеку и плюхаюсь на стул, поджав под себя ногу.
— Что за манеры? — вдруг строго замечает она и я, удерживаясь чтобы не закатить глаза, медленно опускаю ногу на пол и выпрямляю спину.
— Прости, бабушка… — чуть ли не шепчу я и начинаю класть себе сахар в миску с овсянкой, которую так люблю.
— Похоже, что Беннеты собрались куда-то. — задумчиво произносит она и садиться напротив меня, достав свежую газету. Да, моя бабушка один из немногих людей, все ещё читающих газеты по утрам. Начинаю думать о вчерашнем дне, о том что будет сегодня и не замечаю, как волосы ниспадают на стол.
— Елена, волосы, — как-то предосторожностью прошипела Перл и я будто очнулась, отвлекаясь от мысли и заправляя волосы за шиворот.
На самом деле, моя бабушка не такая уж и ворчунья, как кажется сначала. Просто, она слишком привыкла к своей эпохе, когда женщины ходили в одних и тех же платьях, которые скрывали плечи, колени и декольте, а слова «сучка» и «шкура» были оскорблениями для приличной и уважающей себя девушки.
Однако, здравствуйте, двадцать первый век. Пора привыкать.
Вообще, по большому счёту, если бы мои родители не попали в автокатастрофу и бабушка не потеряла свою единственную дочь и мужа которой она не переваривала, то она была другой, менее строгой, менее решительной, менее мужественной и в конце концов менее сильной, что для женщин — большая редкость.
Слава Богу, хоть я у неё осталась, а-то я не представляю, что могло с ней случиться, если бы я оказалась тогда с ними в машине и тоже бы умерла, при столкновении с этим проклятым грузовиком, будь он неладен.