За все надо платить

Макдональд Патриция

Поднимаясь по широким каменным ступеням крыльца, он подумал, что Морин выбрала себе странное место для жилья. Можно было ожидать, что женщина вроде нее будет жить в суперсовременной кооперативной квартире, отделанной по евростандарту: с белыми стенами и лоснящейся мебелью, с окнами на залив.

Фил помедлил, прежде чем постучать. С тех самых пор, как они начали работать вместе, его непреодолимо тянуло к ней. Он невольно сравнивал с Морин женщин, с которыми встречался, и сознавал, что она умнее и привлекательнее всех. Увы, когда они познакомились,

Морин собиралась замуж за Марка Уивера, а к тому времени, как с Уивером все кончилось, их собственные отношения прочно вошли в рабочую колею. «Но, может быть, еще не поздно?» — подумал он. Пришлось напомнить себе, что ее интересует только информация о Дилане Беннетте.

Фил поправил галстук и нажал кнопку звонка. Через несколько секунд дверь бывшего каретного сарая отворилась, но он не сразу узнал Морин. Она была босиком, закутана в махровый купальный халат, волосы свисали мокрыми завитками вдоль лица. На этом лице, лишенном косметики, заметно выступали веснушки. Она была бледна и выглядела простоватой, совсем не такой, как в конторе, но в то же время казалась более хрупкой и уязвимой.

— Фил, — сказала она, — спасибо, что пришел.

Страттон замялся, ожидая приглашения в дом. За ее плечом он видел зажженные свечи и мягкую, обитую английским ситцем мебель. Он и вообразить не мог, что Морин живет в такой уютной домашней обстановке. Откуда-то издалека доносилась приглушенная музыка. Неужели все эти приготовления для него?..

— Ну? — спросила она. — Что произошло? Он еще жив?

Морин произнесла это таким тоном, что надувной шарик его фантазии тут же лопнул. Фил понял, что она так и будет стоять на пороге, прислонившись к дверному косяку и преграждая ему путь внутрь. Он напомнил себе, что любовная связь с ней помешает его карьере и что он здесь по делу.

— Он выкарабкается. Жить будет.

В глазах Морин появился хищный блеск.

— Как он это сделал?

Фил покачал головой.

— Пытался перерезать себе горло.

— Господи! — прошептала она, хватаясь за свою собственную молочно-белую шею.

— Жуткое дело, — подтвердил Фил.

Ему показалось, что вот теперь уж она точно отступит в сторону и пригласит его войти. Но она продолжала стоять на месте в глубокой задумчивости, ощупывая горло наманикюренными пальчиками.

— Он спустился в подвал своего дома и воспользовался складным охотничьим ножом. Матери не было дома, она обнаружила его там, когда вернулась. Я переговорил с врачом. Судя по всему, Дилан впал в шоковое состояние при виде крови и не задел жизненно важных артерий.

Морин покачала головой.

— Промахнулся, стало быть.

Это замечание заставило Фила похолодеть.

— Я пытался пройти к нему, — продолжал он, — но его интубировали. Он не может говорить.

Морин рассеянно кивнула, ее глаза сощурились.

— С матерью разговаривал?

— От нее никакого толку. Она, конечно, психанула, как ты понимаешь. Я сказал ей, что это может подождать.

Морин нахмурилась.

—

Вот это напрасно, Фил. Мы же пытаемся посадить этого парня! Попытка самоубийства — это же практически признание вины! Ты прекрасно знаешь: надо их додавить, пока они уязвимы.

Фил напрягся всем телом.

— Я поступил, как считал нужным, — пробормотал он.

— И поступил неправильно, — сердито заявила Морин. — По-моему, ты просто дал слабину при виде заплаканного личика хорошенькой вдовушки.

— Мальчику всего четырнадцать, — запротестовал Фил. — Он явно подавлен и сбит с толку. И ты прекрасно знаешь, что никуда он не денется. Они переведут его для наблюдения в институт Бленхайма, когда выпишут из больницы. Я думаю, если мы будем слишком сильно не него давить, на нас набросится Лукас Уивер.

— Я не боюсь Лукаса Уивера.

— Я тоже его не боюсь, — сказал Фил, — но тут ведь речь идет не о закоренелом рецидивисте.

— Ты придумываешь для себя оправдания, — сердито отрезала Морин.

Фил еле сдержался, чтобы не огрызнуться в ответ, и с трудом перевел дух.

— Послушай, уже поздно, у меня был трудный день. Я дам тебе знать, когда поговорю с ними.

Он повернулся и двинулся по дорожке прочь от дома, радуясь, что она не видит, как багровеет его лицо.

— Фил! — позвала Морин. — Погоди минутку.

— Что? — оглянулся Фил.

Морин поморщилась.

— Извини. Дело в том, что… я принимаю этот случай очень близко к сердцу.

— Уже поздно, — хмуро повторил он. — Мы оба устали.

— Я просто хочу сказать, что признаю: мне не следует учить тебя, как делать твою работу.

Фил пожал плачами.

— Без проблем.

— Почему бы нам не обсудить все это через пару дней? Может, поужинаем вместе?

Фил воспрянул духом, но тут же мысленно обозвал себя ослом.

— Ну что ж, можно. Ты угощаешь? — спросил он, желая наказать ее за обидную критику, хотя сразу пожалел о своей резкости. Он вовсе не хотел, чтобы она платила за ужин. Чем бы ни было вызвано ее желание отужинать с ним, для него это все равно открывающаяся возможность, которую грех было упустить. Увы, он все испортил.

— Поужинаем за счет заведения, — натянуто улыбнулась Морин. — Считай, что это деловое приглашение.

«Идиот! — выбранил себя Фил. — Кто тебя за язык тянул?» Не успел он открыть рот, чтобы извиниться, Морин помахала ему рукой на прощание.

— Тебе нужно поспать.

С этими словами она закрыла дверь, и он остался снаружи в полной темноте. Добравшись до машины, он оглянулся на задернутое шторой окно в доме Морин. Оно светилось в темноте, как раскаленный уголек.

В палате зажгли свет. Проснувшись, Кили не сразу вспомнила, где находится, а вспомнив, приподнялась на локте. Спина у нее ныла от лежания на неудобной раскладушке. Открыв глаза, она увидела медсестру, склонившуюся над постелью Дилана. Она меняла мешочек с прозрачной жидкостью в капельнице.