За звездным горизонтом
Шрифт:
— Готов к выходу! — доложил он.
— Готов! — повторил Захар через несколько секунд.
— Действуйте по обстановке, — сказала Берта, — доклад каждые пятнадцать минут.
— Принято.
В шлюзе стало темно. Работала только аварийная подсветка приборов. Несколько секунд — и загорелось зелёное табло над выходным люком. Насосы убрали воздух из помещения, и теперь здесь был такой же вакуум, как и снаружи.
Гордею стало неуютно. В голове вдруг появились странные мысли: что, если прямо сейчас системы челнока откажут, и они
Усилием воли он подавил такие мысли. И вот: рукоятка поддаётся, люк скользит в сторону, открывая вид на звёзды.
— Я вперёд, — говорит он, обращаясь к Захару, — высадимся на одну из этих штуковин пониже. Сила тяжести там символическая, но двигаться будет легче.
— Добро, — ответил напарник.
Гордей высунулся из люка, сориентировался, после чего оттолкнулся и полетел в сторону одного из «прутов арматуры».
Толчок вышел удачным: он достиг поверхности объекта, вовсе не используя горючее для реактивных движков ранца.
При контакте ботинки отчётливо клацнули. Гордей с удивлением проверил параметры магнитного захвата на подошвах. Так и есть: поверхность обладала довольно высоким магнетизмом. «Прут» был метров десять в сечении, так что кривизна не составляла большой проблемы при передвижении. Сориентировавшись по едва заметной силе тяжести, Гордей пошёл вперёд, используя магнитный захват.
— Странно… — услышал он в шлемофоне голос Захара.
— Что именно?
— Когда мы летели сюда, я был почти уверен, что мы попадём в могилу. Со стороны выглядело, будто это место пережило катастрофу.
— Да, — согласился Гордей, — так все думали…
— Ты тоже это видишь, да?
Гордей выдержал небольшую паузу. Огляделся. Да, в кажущемся хаотичным нагромождении «стержней» прослеживался определённый порядок. Тут, вблизи, это становилось очевидным. Он сделал несколько снимков, чтобы потом проанализировать конструкцию. А ещё тут не было никаких следов разрушений. Ни беспорядочных изломов, ни явных признаков взрывов или столкновений.
— Вижу, — ответил Гордей, — Но всё равно это могила… только хорошо сохранившаяся. Иначе они бы давно отреагировали на наше приближение.
— Не факт, — возразил Захар, — мы не знаем их способ мышления. Не знаем, какие они применяют стратегии защиты. Может, они просто хотят заманить нас туда, где легче будет взять одного из нас как образец для исследования.
Гордей посмотрел на Захара, чтобы понять, серьёзно он или шутит. Шлема скафандров были прозрачными — затемнение не требовалось, ближайшая звезда всё ещё мало выделялась среди других светил. Захар не улыбался. Наоборот, хмурил брови, тревожно глядя вперёд — туда, где свет нашлемного фонаря едва рассеивал тьму внутренних помещений чужого корабля.
— Значит, надо быть осторожнее, — сказал Гордей.
— Ребят, если есть такие соображения — надо делиться с остальными как можно раньше, — в разговор вмешалась Берта.
— Я только что подумал, — ответил Захар, — сразу поделился. Канал открытый ведь?
— Открытый, — подтвердила Берта, — Лиля? Саша? Приняли?
— Да, — тут же ответил Александр.
Гордей про себя отметил это «Саша». Интересно, они раньше общались близко, или это Берта налаживает контакт?..
Они двигались довольно быстро. Гордей приноровился делать длинные прыжки, едва отталкиваясь от поверхности и затем снова цепляясь за неё, активируя магниты на подошвах, чтобы скорректировать курс. Корпус корабля постепенно закрывал звёзды, надвигаясь как чёрная пелена.
— Проверка связи, — произнёс Захар через пятнадцать минут, когда открытый космос был виден только через хитросплетение «стержней».
— Принимаю, — тут же ответила Берта, и добавила: — вторая группа? Приём первой есть?
Последовала пауза.
— Ясно. Включаю режим ретрансляции, — продолжала Берта, — корпус не радиопрозрачен, как и следовало ожидать. Прямой связи между группами нет.
— Принято, — ответил Александр.
— Принято, — повторил Гордей.
— Ребят, вторые, что у вас?
— Странная штуковина. Похоже на оптический сенсор, очень сложный. Я пытаюсь лазерным сканером считать параметры оптики, — ответил Александр.
— И ещё что-то вроде панели разъёмов, — добавила Лиля, — только очень сложная. Тут множество контактов. Вроде проводники, но есть и что-то похожее на оптоволокно. Я сделал снимки, Гордей, глянешь потом.
— Принято, — ответил Гордей.
Какое-то время они продолжали двигаться молча. Лучи фонарей вырывали из темноты переплетения «стержней», кое-где скреплённые относительно тонкими металлическими полосками. Впереди была такая же картина: никаких признаков того, что этот трубчатый лабиринт где-то должен закончится.
— Что думаешь? — спросил Захар, оглядываясь, — как инженер, в смысле? Где тут может быть обитаемый отсек?
— Возможно, мы не найдём вход с этой стороны, — ответил Гордей.
— Почему?
— Логично предположить, что эти штуковины — что-то вроде двигателя. Тогда мы находимся в двигательном отсеке. А жилые помещения должны быть от него защищены.
— Какого типа может быть этот двигатель?
Некоторое время Гордей молчал, сопоставляя увиденное с теоретическими знаниями.
— Точно не могу сказать. Возможно, что-то связанное с гравитационными волнами, — предположил он, — тут явно нет никаких признаков чего-то реактивного. Значит, остаются волновые технологии.
— Логично, — ответил Захар.
Они продолжали движение. Через пару километров «стержни» начали истончаться, пока не превратились в тонкие прутья толщиной с человеческую стопу. Двигаться стало не так удобно — но опасения Гордея относительно того, что «двигательный» отсек мог быть изолирован от остальных помещений объекта не подтвердилось