Забава для мажора
Шрифт:
— Доказать? Как?
— Вот так…
Пользуясь тем, что Лия прижата спиной к стволу, подцепляю её подбородок, фиксируя голову, и быстро наклоняюсь к её губам. Прижимаюсь нежно, пробуя её на вкус. Вдыхаю аромат ванили, наполняя им лёгкие. Чувствую кулачки, сжимающие мою футболку.
— Расслабь губы, — шепчу, чуть отстраняясь. — Приоткрой рот.
Интуитивно понимаю, что опыта поцелуев у Лии нет. И едва не лопаюсь от гордости. Значит, с оленем она не успела…
Кнопка делает вдох, а я пользуюсь моментом и проникаю внутрь, сплетая наши языки. Поглаживаю, прохожусь по жемчужным зубкам.
17.1.
Лия.
— Прям так и сказал? Что влюблён?
Мои две курицы в сотый раз заставляют повторять рассказ по кругу. А мне хочется побыть одной, чтобы разложить по полочкам случившееся. Наш разговор, от которого внутри до сих пор все дрожит. Хотя нет, вру. Не от разговора.
Не верю, что он меня поцеловал. Этот поцелуй… Боже… у меня небо и земля поменялись местами! В голове вакуум, а из ощущений только неторопливые и нежные движения его губ. Если это он — настоящий поцелуй — то я теперь понимаю, как у людей сносит крышу. Потому что моя махнула мне ручкой и улетела в Париж.
Мне и стыдно, и приятно, и волнительно, и тревожно… Да столько всего намешано внутри сейчас. Сумбур из противоречий. И алым горит вопрос: что делать?
Девчонки, само собой, радуются за меня. А я? Я сама — то как отношусь к этому? Рада? Не знаю.
Если честно, эйфорию от первого в жизни поцелуя перекрывает горечь собственного поступка. Я ощущаю себя мерзкой предательницей. Да, сейчас я адекватно оцениваю свои чувства, потому что мне есть, с чем сравнить. Видимо, в Стёпе я была влюблена в тот образ, который выдумала сама. Это не делает его плохим человеком, нет. Но и встречаться я с ним просто не смогу. Врать ему, себе…
Сердечко бьется испуганной птичкой, стоит только вспомнить глаза Артёма. Как же он смотрел… Мне казалось, меня затягивает в водоворот, уносит в космос… это так необычно и так… Короче, я просто не могу подобрать слов.
Прощаюсь с Дашкой, которая вдоволь наобщалась с Олькой. Кажется, сегодня они сблизились не на шутку в желании вытурить меня на встречу. Пальчики покалывает от желания выплеснуть на бумагу накопившиеся эмоции. Беру блокнот, и карандаш плавными движениями скользит по бумаге.
Я не задумываюсь над тем, что рисую. Отдаюсь своим чувствам. Теряю счет времени, погрузившись в работу.
— Красивый мальчик. Это тот, который тебя подвозил недавно?
Сколько времени рядом стоит дедушка и наблюдает за моей работой?
— Он. Как ты догадался?
— За всё время твоего увлечения ты с таким усердием рисовала отца, Степана и вот его. Он тебе нравится, внучка?
— Дедуль… все так сложно… Так сложно во взрослой жизни…
Мне стыдно признаться, что я сегодня переступила границы разумного, что позволила себя поцеловать и — более того — мне понравилось. Мне бесконечно стыдно, что я подменила человеческие ценности, не поговорив со Степкой. Это угнетает. И хуже всего, я не знаю, как завтра буду смотреть в глаза Тёме. Как буду ему отвечать? Ведь он наверняка захочет… наверное, поздороваться? Я запуталась.
— Во
— Что мне делать, дедуль? Посоветуй?
Дедушка садится рядом и обнимает меня.
— Что делать? Быть счастливой.
Легко сказать. Как? В школе не учат такому. Буквам учат, счету. А принимать решения, уметь говорить то, что на душе… этого нет ни в одном учебнике. Мне кажется, что Артём в отношении своего признания старше меня на целую жизнь. Он не юлил. Посмотрел в глаза и сказал. А я? А я не могу так. Потому что опять — таки начинаю считать себя подлой.
— Дедуль, я не знаю, что делать со Стёпой. Как ему сказать, что я… н что он мне нравится только как хороший друг?
— Лиечка, девочка моя родная, послушай мудрого человека. Самое сложное всегда можно сказать простыми словами. Как правило, эти слова и есть правда. Тебе надо с ним встретиться и честно, что ты готова дружить, но к другим отношениям не готова.
— Это сложно. Я же обижу его…
— Обидишь. И наверняка расстроишь. Он хороший мальчик. Но ты не думаешь, что если ты смолчишь, то своей ложью сделаешь ему больнее? Чем старше ты будешь, тем чаще придется совершать поступки и говорить слова, причиняя боль другим. Это жизнь. Не бывает такого, чтобы всё шло гладко. Постарайся поступать по совести, относиться с пониманием. Но знай, что для всех ты не станешь доброй и хорошей. Так не бывает.
— А ты? Ты тоже кому — то причинял боль?
— И я кому — то причинял. Все через это проходят.
Как же это всё грустно. С этими мыслями откладываю альбом и бреду спать. Ночью снится берег пруда, горящие глаза Артёма и его тёплые губа на моих. Утром я просыпаюсь ещё более растерянная и… кажется, ещё сильнее влюбленная… Но пока этот секрет я не готова никому открывать.
Пока завтракаю, беру телефон и пишу Стёпе, что очень хочу с ним встретиться. Он отвечает моментально, словно дежурил у экрана.
С: Я заеду за тобой в 2 после уроков. Надо поговорить.
Боже, Боже… а если он как — то узнал? Дашка! Могла она рассказать?
Да нет. И когда бы…
В общем, чувствую себя не в своей тарелке. Поэтому через силу запихиваю кусочек запеканки и выпиваю кофе. Этот напиток я не люблю, но для бодрости выпила. Хотя и сомневаюсь, что он поможет.
К школе подхожу с опаской. Ощущаю непонятную тревогу. А если всё вчерашнее было просто насмешкой? Если… Сколько этих «если» кружит в моей голове…
Если Артём сегодня сделает вид, что мы незнакомы?
Одни сплошные сомнения и неуверенность.
Оля поджидает меня на ступенях. Машет рукой и широко улыбается. За её спиной маячит Костя. Как обычно, хмурый и серьезный.
Подхожу ближе, посматривая по сторонам. Если Константин здесь, то и его друг тоже?
— Привет, красотка!
— Ого! Неожиданно.
— Лий, я так рада за вас. — Оля не переставая улыбаться, кидается с обнимашками. Точно от Дашки нахваталась. Та когда — то вычитала, что мне не хватает тактильных ощущений и при каждом удобном случае стремиться обнять. Но к Даше я привыкла уже, а это Оля.