Забавы придворных
Шрифт:
Порфирий говорит, что род — это множество, стоящее в некоем отношении к единому началу. Конечно, двор — не род, хотя что-то подобное; ведь мы — множество, стоящее в некотором отношении к господину королю, ибо ему одному мы усердствуем нравиться.
О Фортуне написано, что она в одной переменчивости постоянна. Двор — не Фортуна, однако неизменно изменчив.
Преисподнюю называют карательным местом. Все, чем объемлется что-то другое, есть место; значит, и двор — место: но карательное ли? В самом деле, карательное, и лишь тем мягче преисподней, что те, кто здесь мучится, могут умереть. По утверждению Макробия [864] , мнение людей в древности было таково, что преисподняя — не что иное, как тело человеческое, где низверженная душа терпит гнусный мрак и отвратительную грязь; какие бы кары баснословие ни приписывало преисподней, всем им древние старались найти место в гробнице человеческого тела. Но так как это долго было бы исследовать и легко найти в других местах, мы этот предмет обойдем. Если же человеческое тело можно по некоему сходству назвать темницей и хаосом души [865] , почему не назвать двор темницей и тела, и души?
864
По
865
…темницей и хаосом души… — Chaos здесь в смысле «преисподняя» (см.: Овидий. Метаморфозы. X. 30; XIV. 404; Фасты. IV. 600; Стаций. Фиваида. VIII. 100; XII. 772).
все это есть у нас при дворе. В них струи всех кар смешиваются, в них все роды злодеяний караются. Нет проступка, который здесь и в этих реках не нашел бы подобающего наказания. Всякое беззаконие обретает здесь свой молот, чтобы виделась, Боже, в этих реках ярость Твоя и в этом море — Твое негодование [867] . Придворный Стикс — ненависть, рождающаяся в нас, по нашей или чужой вине; Флегетон — зной алчности и гнева; Лета — забвение милостей Творца и обетов, данных в крещении; Коцит — скорбь, причиняемая нам нашей невоздержностью: многообразными путями приходит она, вместе с тем беззаконником, коего призывают наши грехи: он — источник скорбей и создатель идолов в людях, ему подвластных. Ахерон — печаль, то есть раскаяние в делах или словах или от несбывшихся желаний.
866
…горе — глухой Ахерон. — Тот же дистих цитирует Гальфрид Витрийский в Комментарии на «Похищение Прозерпины» Клавдиана (Geoffrey of Vitry 1973, 28, 115).
867
…в этих реках ярость Твоя и в этом море — Твое негодование. — Авв. 3: 8; ср.: Ogle 1940, 203—205.
Кроме того, и бичевания, достающиеся злодействам, и боли, присущие наказаниям, мы можем поместить здесь, если угодно. Харон [868] , адский перевозчик, переправляет в челне лишь тех, у кого плата во рту; во рту, говорят, а не в руке, ибо наш перевозчик слушается, если ему обещаешь, а если дашь, никогда уж тебя не признает. Так часто бывает и в других случаях: при дворе тень важнее тела, сомнение — уверенности, обещание — подарка.
Над Танталом там смеется убегающий поток. Нас здесь обманывают блага, отбегающие, едва мы коснемся их кончиками пальцев, и улетучивается выгода, казалось, уже ухваченная.
868
Глава о Хароне (I. 9) утрачена; о Тантале, Сизифе и Иксионе см. I. 3—5.
Сизиф там со дна долины к вершине горы доставляет камень и оттуда за ним, скатившимся, идет, чтобы тот, наверх поднятый, опять скатился. Здесь есть такие, кто, достигнув высоты богатства, считает, что ничего не сделано, и идет за сердцем, скатившимся в долину алчности, дабы возвести его на гору выше прежней, где оно не удержится, ибо в надежде на вожделенное дешевеет добытое. Такое сердце сравнимо с камнем, ибо Господь говорит: «Отниму сердце каменное и дам плотяное» [869] . Дай его, Боже, и позволь придворным на какой-нибудь горе успокоиться!
869
Отниму сердце каменное и дам плотяное. — Ср.: Иез. 11: 19; 36: 26.
Иксион там вращается в колесе, часто сам с собою несходен, вверх, вниз, туда, сюда. И у нас есть Иксионы, коих терзает их жребием коловращенье Фортуны. Восходят к славе, рушатся в убожество, отверженные, все еще надеются, наверху веселятся, внизу скорбят, справа надеются, слева страшатся; и хотя в колесе страхи зрятся отовсюду, нет в нем и места без надежды. Хотя делят двор меж собою надежда, страх, радость и скорбь, но одна надежда объединяет всех и удерживает. Все тут ужасно, все воюет против совести, но оттого не менее вожделенно.
Титий [870] при первом взгляде возжелал Юнону и, пылко следуя за недозволенным желанием, не обуздал зной безрассудной печени; посему в нем справедливо наказывается печень, возрождаясь себе на ущерб; она питает алчность коршунов, и хоть она день ото дня не умаляется, а голод их вовек не утоляется. Разве я при дворе — не Титий и, может быть, кто-нибудь еще, на чье алчное сердце слетают коршуны, то есть черные страсти, раздирающие его, поскольку оно не боролось, дурному вожделению не противилось? Но не Титий тот, кто не укрыл от Юноны тяготу распутного ума. Его мысли, речи, действия противны тому блаженному мужу, что не ходил, не стоял и не сидел [871] .
870
О Титии, дочерях Бела и Цербере шла речь в утраченной части произведения (I. 6—8). О Титии ср. также выше: IV. 3 и примеч. 595.
871
…тому блаженному мужу, что не ходил, не стоял и не сидел. — Ср.: Пс. 1: 1.
Дочери Бела [872] силятся там наполнить решетом дырявые, бездонные сосуды, пропускающие всякую жидкость, и расточают непрестанно почерпаемую летейскую влагу. Бел переводится как «мужественный» или «доблестный»; это Отец наш Бог. Мы — не сыновья Его, поскольку не доблестны, не крепки, но дочери, ибо изнеженны до бессилия; решетом, которое отделяет зерно от мякины, то есть умением различать, мы силимся наполнить сосуды продырявленные, то есть души ненасытные. Честолюбие испортило им дно; они всасывают, подобно Харибде, все, что в них вливается, и без всякого намека на наполнение неустанно глотают впустую. Это решето не отделяет мутное от прозрачного, илистое от чистого, хотя для этого создано, и не удерживает ни воды, текущей в жизнь вечную, ни воды, пьющий которую не возжаждет вовек [873] , но летейскую воду, пьющий которую теряет память, которая обморачивает гортань, вызывает новую жажду, тайком входит в душу, с нею смешивается и понуждает войти в глубокую грязь [874] .
872
Дочери Бела… — Т. е. Данаиды, внучки Бела. Возможно, Мап держит на памяти именование их Белидами (Овидий. Метаморфозы. IV. 463; X. 44; Тристии. III. 1. 62; Ювенал. Сатиры. VI. 655).
873
…ни воды, текущей в жизнь вечную, ни воды, пьющий которую не возжаждет вовек… — Ин. 4: 13—14.
874
…и понуждает войти в глубокую грязь. — Намек на души, которым суждено заново воплотиться; они пьют летейскую воду, отнимающую у них память: Вергилий. Энеида. VI. 713—715.
Цербер, пес трехглавый, там привратник. На тех, кого впускает кротко, не подавая голоса, он набрасывается с тройным лаем, когда они норовят выйти. Этот привратник обогащает Дитов чертог [875] , давая несметным толпам войти, и не опустошает его, выходить не позволяя; он удерживает, не выливает. У Дита этого двора тоже есть преступники, коих он водворяет в темницу, есть и те, кто с притворным состраданием отводит их в яму. Но когда по милости государя они получают возможность выйти оттуда, те облаивают их тройным жадным устрашением, требуя и жаждая еды, питья и одежды, и заставляют людей, донага раздетых и всего лишенных, обещать то, чего не имеют. Подлинно они Церберы, ибо пожирают плоть колодников [876] , и воистину псы, умеющие набивать тройной зев от людей удрученных. Они алчут, как псы [877] , не различают, чью пищу хватают, не отличают мясо от мертвечины, свежее от гнили, смрад от аромата, не думая о позволительном.
875
…обогащает Дитов чертог (Ditis aulam… ditat)… — Игра с традиционной этимологией, связывающей Dis и dives, «богатый»; ср.: Цицерон. О природе богов. II. 66; Quintilianus. De institutione oratoria. I. 6. 34; Macrobius. In somnium Scipionis. I. 11. 2; III Vaticanus Mythographus. 6. 1.
876
Подлинно они Церберы, ибо пожирают плоть колодников… — Намек на этимологию Cerberus от creoboros, «пожирающий мясо»; см.: Servius. In Aeneidem. VI. 394; VIII. 297; Fulgentius. Mythologiae. I. 6; III Vaticanus Mythographus. 6. 22.
877
Они алчут, как псы… — Пс. 58: 7.
В черном дворце мрачного Дита Минос, Радамант и Эак [878] бросают жребий в урну и как судьи распоряжаются несчастными. Дурные дела они взвешивают сразу, а добрые откладывают или обращают в ничто. Если выпадет тяжкий жребий, карают тяжелей; если мягкий, противятся и извращают, чтобы добродетель обратилась в вину; если сомнительный, толкуют в худшую сторону. Но их правосудие заслуживает похвалы от их неправедного господина, ибо для злодеяний у них ни капли послабления. Говорят, однако, что если взглянет на них прохожий, их суровость пропадает, словно по волшебству; если же нет, они ухватываются за прегрешения, взвешивают злодеяния, и поражают, и истребляют; добрые дела они заставляют проскользнуть мимо и ублажают тиранию Дита, оскорбляя Бога. В известной мере дела сих судей извинительны, ибо они подражают коварству своего безжалостного владыки. Есть и у нас цензоры — но под светлейшим судьей, и правосудие их господина ущемляет их собственное, ибо хотя они в его присутствии клялись судить беспристрастно, но, как у троих проницательных судей помянутого Плутона, коли взглянет на них виноватый, он прав; коли правый не взглянет, он виноват. А слово «взглянуть» надо толковать на манер господина папы, который говорит: «Ни собственной персоной, ни через посланца не посетил нас, ни взглянул» — иначе говоря, «ничего не дал» [879] .
878
…Минос, Радамант и Эак… — Ср. I. 9.
879
…иначе говоря, «ничего не дал». — Мап отсылает к папскому требованию, чтобы все епископы ежегодно являлись в папскую курию, а живущие далеко отправляли туда письма; как намекает Мап, это было средством выманивать у епископов подарки.
Они словно бросают жребии в урну, то есть укутывают судебные дела обертками, окутывая простецов наветами, оценивая их вину строгим исследованием, и никакая вина у них не простится, кроме той, за которую морщинистыми устами просит мать-мошна. Вот та общая госпожа, что вины извиняет, нечестивого оправдывает [880] и не хочет смерти грешников [881] , без причины не изгоняет приходящего к ней [882]
880
…нечестивого оправдывает… — Притч. 17: 15; Ogle 1940, 201—202, 211.
881
…не хочет смерти грешников… — Иез. 33: 11.
882
…не изгоняет приходящего к ней… — Ин. 6: 37.