Забайкальское казачество
Шрифт:
Находившиеся в районе Збарожа и Тарнополя (Тернополя) части 1-й Забайкальской дивизии оказались в гуще событий, происходящих на фронте и в его ближайшем тылу.
Дисциплина постепенно падала во всех без исключения полках под воздействием агитаторов-большевиков, всяческими путями проникающих в казачью среду, ведущих разрушительную пропаганду. Однако большинство полков дивизии, восприняв все новшества Временного правительства по созданию комитетов, демократизации отношений между казаками и офицерами, участвуя в митингах и собраниях, сохранили боеспособность и повиновение начальникам.
Самое неблагоприятное положение создалось в 1-м Аргунском полку, где сильное влияние оказывали большевистски настроенные казаки вместе с сотником Захарьиным — неказаком, прибывшим в полк из пограничной стражи. Во
Особенно резкое падение воинской дисциплины стало ощущаться после объявления в приказе по армии и флоту от 11 мая 1917 года «Декларации прав военнослужащих», опубликованной в «Русском инвалиде» 14 мая. Шоры, надетые на глаза Временному правительству, так и не были сняты. Оно продолжало губить армию и заигрывать с Советом рабочих и солдатских депутатов. Все военачальники восстали против Декларации. Например, генерал Алексеев, по словам А.И. Деникина, телеграфировал, что она — «последний гвоздь, вбиваемый в гроб, уготованный для Русской армии».
Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов, находясь в Ставке в Могилеве, на совете главнокомандующих заявил, что «еще можно спасти армию и даже двинуть ее в наступление, но лишь при условии — не издавать декларации».
«Последний гвоздь…» в своем параграфе третьем разрешал свободно и открыто высказывать политические, социальные и прочие взгляды. Вместо единого воинского коллектива полки превратились в разобщенные группы политизированных людей. Параграф шестой усилил приток в армию политической литературы, так как устанавливал, чтобы «все без исключения печатные произведения доходили до адресата…». С 1 мая по 11 июня на фронт поступило следующее количество революционных «произведений»: «Солдатской правды» —61 525 экз., «Социал-демократа» — 32711 экз., «Правды» — 6999 экз. и т. д. Параграф четырнадцатый определял, что никого из военнослужащих нельзя наказывать без суда, тем самым начальники всех категорий были лишены власти, военные суды прекратили свою деятельность, а избранные в полках солдатские суды чести бездействовали.
От этого «законотворчества» пострадали в первую очередь офицеры, беззащитные от солдатского произвола. Встретив февральскую революцию как естественный процесс обновления нации, принявшие присягу на верность Временному правительству, они были принесены в жертву революции. С разочарованием пришло отчаяние. Наступивший хаос в армии и государстве, развал фронта и падение дисциплины, повальное ненаказуемое дезертирство, подрывная агитация большевиков, противопоставление ими барина мужику, офицера солдату, разжигание классовой ненависти в армейских коллективах и уничтожение тысячелетних устоев, зверские расправы над офицерами, «демократизация» армии А.Ф. Керенским вызывали у них неприятие новшеств и естественное возмущение. Однако офицерский корпус России, в большинстве своем оставаясь верным долгу, продолжал из патриотических побуждений служить ей. Его оскорбляли, унижали морально и физически, изгоняли и убивали. И это тех, кто не щадил ни своих сил, ни жизни в бою. Авторитет и подвиг их были растоптаны. Не щадили даже героев войны. Потерявший в бою руку полковник Носков под жестоким огнем противника бесстрашно водил стрелков своего полка в атаку «на отвесные неприступные скалы высоты 804… Тогда смерть пощадила его. И вот теперь пришли две роты, вызвали генерала Носкова, окружили его, убили и ушли». Никто из убийц не был наказан, хотя этот случай прогремел на всю армию и дошел до военного министра. Солдатам позволялось все, но не офицеру.
Следует отметить, что в 1917 году офицерский корпус в корне отличался от довоенного. В 1914 году он насчитывал 51 417 человек, преимущественно выходцев из дворян. Затри года войны большая часть их была выведена из строя из-за тяжелых потерь на фронте. Пришлось срочно, начиная с 1914 года, готовить офицеров по ускоренной, от 3 до 6 месяцев, программе обучения из всех слоев общества, не задумываясь о «классовой чистоте». К 1917 году потери офицере кого состава исчислялись 120 тысячами человек, а налицо было 247 440 человек, из них довоенное полное военное образование
Следовательно, основная масса офицеров рокового для судьбы России года были выходцами из народа, окрещенные социалистами и коммунистами «царским офицерьем, золотопогонниками и лютыми врагами трудового народа».
19 мая для смены 1-го Читинского полка в Тарнополь прибыл 40-й Донской полк, а читинцы убыли в Збараж. Прибывшие донцы сразу потребовали предоставить им квартиры и конюшни, пригрозив, что если это не будет сделано, то они уйдут из города. Командование полка целиком подчинялось полковому комитету. От скромных условий, в которых жили забайкальцы, донские казаки отказались.
В этой связи надо отметить, что донцы, гордившиеся своей богатой историей, свысока поглядывали на казаков других войск. Им ничего не стоило посмеяться над забайкальским казаком по поводу его малорослой лошади или отпустить шутку насчет самого казака.
Восседая на высоких холеных конях, рослые, с иголочки одетые, бесшабашные и веселые казаки самого привилегированного войска России выгодно отличались от невзрачного, скромного и спокойного забайкальца.
Цари заигрывали с Донским войском, балуя его различными грамотами и указами, направленными на установление ему различных привилегий. Войсковой капитал его исчислялся миллионами рублей. На войну оно выставило 60 полнокровных, первоклассных полков и 72 отдельные сотни, не входящие в состав полков. Однако они очень быстро разложились и принесли с собой в родные станицы с фронта, по словам А.И. Деникина, «подлинный большевизм, а самое главное, отказ от всякой борьбы с Советской властью, обманно обещавшей неприкосновенность казачьих прав и уклада». И это притом, что на Дону бедняки составляли 13–25 %, середняки — 60–65 % и кулаки — 10–15 %.
В первую очередь из казаков Дона будут сформированы в годы Гражданской войны конные корпуса и конные армии красных. «Донцы-молодцы» очнутся только тогда, когда их шашками будет завоевана победа Советов на «тихом Доне», а их начнут расказачивать, сечь на площадях станиц, реквизировать хлеб и имущество, спарывать лампасы и расстреливать в балках без суда и следствия. В конечном итоге они разделят судьбу Забайкальского казачества, имевшего больше оснований для недовольства существовавшим строем и, также как донцы, установившего советскую власть в Забайкалье. Резкий поворот истории изменит судьбу и тех и других.
В годы Первой мировой войны забайкальским и донским казакам часто приходилось сражаться рука об руку, не уступая друг другу в доблести и отваге, когда немецкие снаряды и пули одинаково не щадили ни высокомерного донца, ни скромного забайкальца. Война их уравняла.
23 мая всем полкам 1-й Забайкальской казачьей дивизии было приказано сдать знамена в штаб 11-й армии с последующей отправкой в Петроград для снятия царских регалий. Этот приказ оставил у казаков тяжелое чувство горечи за свои боевые святыни, а 1-й Читинский полк на общем собрании казаков и офицеров решил оставить у себя свое Георгиевское знамя.
24 мая казакам объявили об уходе с поста Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, талантливого и честного человека, не побоявшегося говорить правду о тяжелом положении армии, требующего принятия срочных мер по ее спасению путем наведения жесткого порядка в разложившихся частях. В ответ на это Совет рабочих и солдатских депутатов постановил убрать «зарвавшегося генерала», как выразилась на своих страницах «Киевская мысль», и Временное правительство безропотно подчинилось. Верховным Главнокомандующим был назначен генерал А.А. Брусилов — человек, несомненно, способный в военных делах, но не обладающий талантом и широтой мышления, как генерал Алексеев, зато умеющий приспосабливаться к новым веяниям.