Забияка. (Трилогия)
Шрифт:
– Ей хорошо, - сказал мне волхв, когда все покинули избушку, а мы с ним остались вдвоем.
– Почему вы так думаете?
– Хмуро посмотрела я на волшебника.
– Он ее принял.
– Кто?
– Ты плохо читала, - погрозило мне пальцем начальство, - если забыла, что Тесла вообще не принимал женщин. Не надо так скалиться, он и мужчин не принимал тоже. В том смысле, котором ты сейчас… мыслишь.
– А при чем тут Танька?
– Известно, что Тесла любил какую-то Голубку. И после ее смерти… Ну не плачь!
Меня, крепившуюся целый вечер, наконец, прорвало. Я ревела
Волхв потянулся за трубкой.
Я залпом выхлебала четверть литра чего-то вяжущего.
– Та-а-анька…
Домовой расширил глаза и помчался за новой порцией.
– Нет, Лиса. Ты зря ее жалеешь, - вынул трубку изо рта Борис Иванович.
– ?
– всхлипнула я.
– Она обрела свое счастье, - сказал волшебник.
– И я еще не знал никого, у кого бы оно было более полным.
Я перестала хлюпать носом - настолько меня поразило утверждение наставника. Глаза волхва были голубыми-голубыми - как полуденное летнее небо.
– Ты ведь читала о том, что он годами кормил голубей, - тихо и необыкновенно мечтательно произнес он.
– Читала…
Гоша опрокинул в пасть протянутое было мне успокоительное. Примостился на спинке чудо-кресла, запахнулся хвостом, и уснул.
– Он надеялся, что она появится вновь. Эта голубка была единственной, кого любил Тесла. Кроме матери и сестры, разумеется.
Я вздохнула. Перед глазами вставали строчки из самой первой книжки, прочитанной в Заповеднике. Перед глазами по ночным улицам Нью-Йорка шел высокий худой человек. Подзывал голубей на их языке, и они, разбуженные голосом этого странного человека, летели навстречу ему. Он их кормил… Но среди них опять не было той - белой голубки с серыми пятнышками на крыльях. И тогда он раскидывал остатки зерна, и уходил.
Так продолжалось каждую ночь, до тех пор, пока он не отошел в мир иной.
– Но… - подумала я о ненормальности того, что нарисовало мое воображение.
– Он был гением, - просто сказал волхв.
– А им положено быть странными.
– А Танька?
– Твоя подруга всегда выбирала не тех, кого следует. Точнее, выбирала тех, кого уготовила ей ее обычная земная судьба. Поверь мне, она, использовав единственный шанс, обрела свое счастье. Не веришь?
Я скептически покачала головой. Неужели на Земле не существовало человека, с которым моя подруга могла бы жить полноценной жизнью в человеческом обличье?
– Не веришь - и не верь, а плакать не смей. Особенно по тому, что не плачевным не является. И, потом, нам предстоит еще много работы. Если Тесла нам поможет, мы выживем.
– А если нет?
– Поразилась я подобной оценке ситуации. Даже про Таньку забыла.
На этот вопрос волхв не ответил. Лишь напомнил о том, что завтра, в полдевятого мне надо быть у него, да пожелал спокойной ночи
Оказавшись у себя дома, я еще какое-то время не могла заснуть. Друга сердца в избушке не было. Но, признаться, меня не долго огорчало это обстоятельство. Иногда человеку полезно побыть в одиночестве.
С утра случилась неожиданность.
В первый раз за все свое пребывание в Заповеднике я опоздала к назначенному волхвом сроку. Сидела теперь в одиноком сортире на Терском берегу, что на Кольском полуострове, меня снова зверски тошнило, а я понимала, что "со мной все же что-то не так". Только вот, что именно?
Но обо всем по порядку. Перед обязательной утренней пробежкой я обнаружила на табуретке возле кровати поднос с еще дымящимся чаем. И записку: "Извини, не смог остаться на ночь. Дел невпроворот. Целую. И.".
Я сонно поблагодарила отсутствующего металлиста за столь трогательную и неожиданную заботу, выпила бодрящий напиток, оделась, и побежала по направлению к лесу - все как всегда. Но добежать не успела: желудок взбунтовался. Да так, что давешнее изнаночное приключение теперь казалось мне раем. Я немедля телепортировалась в избушку, в соответствующую ее часть, но сгоряча промахнулась. И стояла теперь в коленопреклоненной позе в дощатой, щелястой, продуваемой всеми ветрами, будке на вершине скалы, и задумчиво изучала в "окошке" серые, не покрытые снегом, камни далеко-далеко внизу. И мне, надо сказать, еще повезло: мороза не было, смерти от переохлаждения можно было не опасаться.
А еще я размышляла - о том, кого это сподобило поставить сортир в столь романтичном месте. И о том, что, сейчас, вероятнее всего, отлив, но серые скалы скоро затопит - потому что местность под будкой была абсолютно чистой и не загаженной. Но, куда сильнее сортирной темы меня волновал другой вопрос: что это со мной такое творится?
Ответа на него не было. А было мне по-настоящему нехорошо.
Когда я, позеленевшая, все-таки замерзшая (не плюс двадцать пять, как-никак!) появилась в избушке начальства, там уже вовсю шло совещание, пока еще без волхва. Но Сан Саныч, технарь и металлист обсуждали детали нашего недавнего посещения изнанки. Меня, изрядно осунувшуюся, не заметили.
Я продефилировала по направлению к креслу у камина. Плюхнулась. Ноль внимания - ребята, как сидели за столом, так и продолжали сидеть. Это начинало пугать.
– А где начальство?
– Нервно осведомилась я.
– Тебя ищет, - вздрогнул боевой друг и товарищ.
– Ты где была?
Я перевела дух - у меня, признаться, появились подозрения, что я призрак.
– Я не расслышал, где ты пропадала?
– Повысил тон Илья.
– Я… У меня были серьезные причины для опоздания.