Заборы и окна: Хроники антиглобализационного движения
Шрифт:
Недовольство головотяпным центральным планированием свойственно не только канадской сельской местности и, конечно, Квебеку. Населенные пункты городского типа по всей стране связывают вопреки их воле в мегаполисы, а больницы, в которых когда-то процветали самые передовые программы, укрупняют в неэффективные медицинские мануфактуры. А послушайте учителей, которым полуграмотные политики насильственно навязали стандартизованные экзамены, и вы услышите то же негодование на власть, до которой далеко, и тот же призыв – к местному управлению и более глубокой, повседневной демократии.
В основе всех этих недовольств – люди, видящие, как власть перемещается все дальше и дальше от мест, где они живут и работают, – к ВТО, к неподотчетным транснационалам, но также и к все более централизованным правительствам – национальному,
Жители западного побережья острова Ванкувер призывают к созданию банков рыболовных лицензий – учреждений, которые сохраняли бы рыболовные права на местах, а не продавали бы Оттаве и корпоративным флотилиям. Тем временем рыбаки – и из коренного населения, и из некоренного – в обход Министерства рыбного промысла и океанов стараются спасти семужный промысел, восстанавливая места нереста и охраняя инкубатории. В других районах Британской Колумбии говорят о локальных лесозаготовительных лицензиях: об изъятии государственных земель из пользования транснациональными лесозаготовительными компаниями, которые заинтересованы лишь в валовой вырубке, и передачи управления лесами в руки местных сообществ.
Даже в Ньюфаундленде, давно уже зачисленном Оттавой в разряд регионов-получателей социальной помощи, во время выборов 2000 года раздавались голоса о пересмотре федерализма с целью обретения контроля над богатыми энергетическими резервами провинции и того, что осталось от рыбного промысла. Это еще сигнал – от вождей племени инуитов, полных решимости добиться, чтобы прибыли потенциальных нефте – и газодобытчиков, когда те снова придут на их земли, направлялись на развитие региона, а не только на обогащение транснациональных корпораций.
Эти спонтанные, возникающие снизу идеи и эксперименты во многом являются антитезисом модели свободной торговли, которую проталкивают федеральные либералы и согласно которой увеличение иностранных инвестиций – это ключ к нашему процветанию, даже в обмен на наши возможности осуществлять демократическую власть. Эти сообщества хотят противоположного: полноценного местного управления, чтобы они могли делать больше с меньшими затратами.
Это видение также предоставляет четкую альтернативу антииммигрантским и местническим настроениям, которые используют популисты правого крыла. Конечно, снижение налогов и козлы отпущения – неплохие утешительные призы, если больше предложить нечего. Но у нас в стране вполне очевидно живет глубокое желание и дальше действовать коллективно, собрать в один котел ресурсы и знания и построить что-то лучшее, чем то, чего мы достигли как индивидуумы. Это предоставляет левым огромные возможности, но они совершенно не используются NDP и социал-демократическими партиями по всей Европе. Сейчас на политическом ландшафте открывается широкое пространство для новой политической коалиции, которая бы видела в призывах к локализации не страшную угрозу национальному единству, а структурные элементы объединенной – и многообразной – культуры. В этих призывах к самоопределению, низовой демократии и экологической стабильности содержатся частицы нового политического видения, охватывающего многих канадцев, которые никогда раньше не были представлены так называемой левой партией.
В настоящее время у нас есть федеральные партии, которые стремятся удерживать монолит страны против ее воли, и региональные партии, стравливающие страну с самой собою на ее собственный страх и риск. А нужна политическая сила, способная показать нам не различия, но связи между этими видами борьбы за локализацию.
Это означало бы выбросить вон некоторые самые базовые идеи традиционных левых по части того, как обустроить страну. Ведь нить, которая связывает муниципальные права с рачительным управлением ресурсами, и также суверенитет Квебека с туземным самоуправлением, – это не «более сильное централизованное государство». Это желание самоопределения, экономической устойчивости и активной демократии.
Децентрализация власти не означает отказа от высоких национальных и международных
Объединение понимающих все это сил поможет устранить назревающие конфликты между коренными и некоренными жителями, между профсоюзами и защитниками среды, между городскими и сельскими сообществами, а также между белым лицом канадской левой партии и более темным – канадской бедности. Для преодоления этих разделений нужна не новая политическая партия – во всяком случае, пока, – а новый политический процесс с достаточной верой в демократию, чтобы из него мог родиться политический мандат.
Создание такого процесса – трудный и долгий проект. Но дело того стоит. Ибо именно в связях этих давно игнорируемых вопросов и не нанесенных на карту сообществ могут быть найдены контуры мощной, истинно новой политической альтернативы.
ОТ СИМВОЛОВ К СУЩНОСТИ
В Торонто, городе, где я живу, борцы за право на жилье опровергли доводы о том, что антикорпоративный протест умер 11 сентября. Они сделали это, «заблокировав» на прошлой неделе деловую часть города. Это не была благопристойная демонстрация: на плакатах, оповещавших о событии, изображения небоскребов были обведены красным – периметр назначенной зоны активных действий. Как будто 11 сентября и не было вовсе. Конечно, организаторы знали, что целить в офисные здания и биржи сейчас не слишком популярно, особенно в часе лёта от Нью-Йорка. Но ведь Коалиция Онтарио по борьбе с нищетой (Ontario Coalition Against Poverty, OCAP) и до 11 сентября была не очень популярной. Последняя акция этой политической группировки включала в себя «символическое выселение» министра провинции по жилищному обеспечению из его офиса (его мебель вынесли на улицу), так что можете себе представить, какую поддержку в прессе они тогда получили.
И в других отношениях 11 сентября мало что изменило для ОСАР: ночи по-прежнему становятся все холоднее, рецессия столь же грозна. 11 сентября не изменило того обстоятельства, что многие этой зимой умрут на улицах, как умерли прошлой и позапрошлой, если только не будут немедленно найдены дополнительные места для ночлега.
Но для других группировок, более, может быть, оглядывающихся на общественное мнение, 11 сентября меняет многое. По крайней мере в Северной Америке кампании, которые нацелены – даже мирно – на мощные символы капитализма, оказываются помещенными в предельно трансформированный семиотический ландшафт. Ведь атаки 11 сентября были актами реального и ужасающего террора, но также и актами символической войны, мгновенно как таковые и понятыми. По словам многих комментаторов, башни-близнецы были не просто зданиями, они были «символами американского капитализма».
Конечно, трудно доказать, что самый разыскиваемый Америкой уроженец Саудовской Аравии и миллионер что-то имеет против капитализма (и даже очень сомнительно, если принять во внимание довольно внушительную глобальную экспортную сеть Усамы бен Ладена, начиная от товарного земледелия и кончая нефтяной трубой). И все же движению, которое одни называют «антиглобалистским», а другие «антикапиталистическим» (а я склонна неуклюже называть просто «движением»), трудно избежать обсуждения символики – всех их антикорпоративных знаков и знамений: логотипов, ставших жертвой глушения культуры, партизанского слога их высказываний, выбора брендовых названий и политических мишеней, всего того, что составляет господствующую в движении метафорику. Многие политические противники антикорпоративного активизма используют символику атак на Всемирный торговый центр и Пентагон в качестве довода, что молодые активисты, играя в партизанскую войну, оказались застигнуты реальной войной. В газетах всего мира уже появляются некрологи; типичный заголовок – «Антиглобализм – это безнадежно вчерашний день». Движение, согласно газете The Boston Globe, «лежит в развалинах». Так ли это?