Шрифт:
В конце концов я разыскал отель и спросил человека в белых перчатках, здесь ли мой отец. Человек показал внутрь и сказал: «Надо спросить у администратора». Я пошел туда. Я положил руки на стойку, которая возвышалась прямо до моих глаз. Леди-администратор улыбнулась мне, когда я сказал ей, что хочу. Я могу воспользоваться вон тем телефоном, и как бы желая удостовериться, что
Отец казался удивленным, услышав мой голос, но гораздо больше он удивился, услышав, что я в отеле. Он сошел вниз, повидаться со мной. Он был в костюме, но галстук слегка ослаблен, словно он пришел с работы домой в конце дня. «Эй, Тайгер», — сказал он мне. Погладил по голове и спросил:
— А где мама?
— Дома. Она послала меня.
— Послала тебя? — Он стал серьезным. — Сама?
— Она сказала, что мне надо прийти и забрать тело.
Лицо отца побелело. Он прошептал:
— Она сказала — что?
Я повторил то, что сказала мне мать.
Он изучал мое лицо.
— Это просто деловая поездка, — сказал мой отец. — Что не так? Я путешествую слишком много?
Мой отец смотрел мимо меня сквозь стеклянные двери отеля. Снаружи сверкало солнце. Люди садились в такси. Я не мог сказать, на что он смотрит.
Через какое-то время он сказал:
— Господи. Женщины такие загадочные. — Потом он снова посмотрел на меня. — Почему она не послала одну из твоих сестер?
— Она говорит, это моя обязанность. Она говорит, что я — новый мужчина в доме.
Он положил руку мне на плечо. И стиснул.
— Думаю, что так. Догадываюсь, что за этим стоишь ты.
— Я не понимаю.
— Я и сам по-настоящему не понимаю, — сказал он. — Но не думаю, что это хоть чему-то поможет, верно?
Я разочаровался. Предполагается, что взрослые понимают.
Он спросил: «Ты ел?» Он провел меня на обед в ресторан отеля. Он спросил меня о школе. Той ночью я спал на кушетке в его номере отеля, а утром мы полетели домой. Люди не фыркали насчет меня в этом полете, как делали тогда, когда я лете в одиночку.
Когда самолет приземлился, мы взяли такси на кладбище. Моя мать и сестры были уже здесь. Они стояли рядом с ямой и большой кучей земли. Мать обняла меня. За черной вуалью она плакала. Сестры плакали тоже. В черных платьях она выглядели, как взрослые леди, и держали у глаз платочки. Рядом с ямой был человек в черном халате.
— Ну, — сказал мой отец, — я догадываюсь, что знаю, что делать.
Он поправил галстук, спрыгнул в яму и улегся.
Человек в халате некоторое время говорил. Он пользовался словами, которых я не знал. Я заглянул прямо в яму. И помахал отцу. Он помахал в ответ. Потом мать бросила в яму горсть земли. Падая на рубашку отца, земля издавала мягкий шум, словно пошел дождь. Мать положила в мою ладонь комок земли. Я начал плакать. Я держал комок, пока мать и сестры хватали все больше земли и бросали в яму. Большая часть комков падала по краям, а не прямо на отца.
— Тайгер, — сказал он, — мне надо было бы многое тебе рассказать о том, как быть мужчиной.
Земля от краев ямы скатывалась на него. Было похоже, что он находится на дне кратера. Ком за комом бросаемая ими земля скатывалась на него с боков. Брюки совсем покрылись ею. Потом рубашка. Очень скоро осталось только лицо.
— Не делай ничего бредового или глупого, — сказал он. — Когда станешь старше, не доводи девушек до беды. Ты можешь подождать. Мы с матерью ждали.
Я не понимал, о чем он толкует, но кивнул и вытер нос рукавом. Он моргнул, потом закрыл глаза от катящейся земли. Маленькие комочки прилипли к его зубам.
— И это очень важно, — сказал он. Я раздавил комок в своей руке. — Слушайся мать. Как она сказала, теперь ты — мужчина в доме.
Земля, что бросила сейчас мать, вызвала маленький обвал. Отец сказал:
— Я навещу тебя, когда смогу.
Земля закрыла его рот. Мать завыла, задергала волосы и бросила еще земли.