Забвение
Шрифт:
Это объясняло многое. Например, почему у нее такой старый компьютер. Она не могла позволить себе новый. Что ж, по крайней мере у нее был модем и возможность через ”Интернет” связываться с ведущими медицинскими службами. Ее программное обеспечение нуждалось в обновлении, а дом — в срочном ремонте. Он выглядел так, словно мог рухнуть от дуновения ветра. Все до последнего цента она вкладывала в новейшее медицинское оборудование клиники.
Хоуп относилась к своей работе очень серьезно. Даже тогда, когда сталкивалась с непреодолимыми проблемами. Отец отказывался помочь ей. Пациенты не платили. Трент делал все, чтобы навредить ей. Хоуп держала клинику, потому что любила ее. Потому что видела смысл жизни в помощи другим. Поразительно самоотверженная женщина… У Клейтона защипало в носу. Его Хоуп никогда не перестанет бороться за то, во что верит.
Снова защелкали клавиши, и он, не веря своим глазам, увидел последние данные: в тот день с ней расплатились мешком брюквы. Клейтон не выдержал и громко расхохотался. Брюква!
Он любил эту женщину. И хотел, чтобы она, именно она, делила с ним жизнь… какой бы эта жизнь ни была.
Клейтон рассеянно подивился тому, с какой легкостью он проник в чужой компьютер. Видно, у него был талант.
Эта картина из прошлого должна была бы взволновать Слейтера, но перед его глазами стояло лишь испуганное лицо Хоуп, понявшей, что к нему начинает возвращаться память.
Чего ты испугалась, Хоуп? Что ты скрываешь? — думал он. И почему мне это безразлично? Почему я все равно люблю тебя?
Клейтон ждал, когда Хоуп сделает перерыв для ленча. Впрочем, сегодня времени для перерыва было хоть отбавляй. На прием пришли лишь два пациента.
Хоуп пришла в кухню, держа в руках три бутылки местного легкого вина. Клей уже сидел у стола. Молли дежурила неподалеку.
— Ох! — воскликнула она и резко остановилась. Бутылки дружно звякнули. Широко расставленные глаза с опаской встретили его взгляд и тут же метнулись в сторону.
— Я тебя не заметила.
Черт возьми! Он начинает вспоминать все больше и больше, а я понятия не имею, что с этим делать.
— Поразительно, как тихо в кухне без кошек и птиц.
Хоуп вспыхнула.
— Я думаю, они во дворе.
— Решила начать пить?
— Что? — Она посмотрела на бутылки. — Ах да… Нет.
— Значит, меняешь профессию? — с насмешкой спросил он.
Ее губы тронула смущенная улыбка.
— Конечно нет. Я просто…
— Что ”просто”? — негромко спросил Клейтон. — Просто приняла их в уплату вместо денег? Хотя и не пьешь? Хотя тебе нужны наличные?
Кровь бросилась ей в лицо. Клейтон едва не застонал, но вовремя взял себя в руки.
— Сегодня утром я поиграл с твоим компьютером.
— Что?
Мысленно выругав себя за нетерпеливость, он встал, взял у Хоуп бутылки и поставил их на буфет. Затем приподнял ее подбородок, заглянул в тревожные глаза и лишь тогда заговорил снова:
— Ты хуже слышишь, когда нервничаешь.
Веки Хоуп опустились, она холодно отстранилась.
— Это мне уже говорили. Я знаю, что у меня отвратительный голос и что он становится еще отвратительнее, когда я волнуюсь. Так что можешь не трудиться, напоминая мне об этом.
У него сжалось сердце.
— По-твоему, я хотел сказать, что ты мне отвратительна?
Она не ответила.
Слейтер потянулся к ней, но Хоуп уклонилась и встала по другую сторону стола. Не обращая внимания на колющую боль в ребрах, он устремился следом, опрокинул стул и поймал Хоуп за талию.
Она отбивалась, но Клейтон крепко прижал ее к себе, хоть и заскрежетал при этом зубами. Когда она гневно фыркнула и перестала сопротивляться, явно боясь причинить ему боль, Слейтер сказал:
— Мне нравится твой голос, Хоуп. Он тихий, нежный и очень возбуждающий.
Она снова фыркнула и попыталась вырваться, но тщетно.
— Мы слишком долго откладывали этот разговор, и совершенно зря. Давай поговорим. Раз уж на то пошло, мне нравится, что тебя волнуют мои объятия и что ты загораешься от одного моего взгляда.
— Какое самомнение! — воскликнула Хоуп и ткнула его кулаком в плечо.
— Может быть, — согласился он, перехватывая ее руку. — Но это правда. Мне по душе твоя строгая манера одеваться и умение сохранять хладнокровие в любых обстоятельствах, но от моих поцелуев ты теряешь голову. Так ведь?
У Хоуп запылали щеки. Она жалобно застонала и уткнулась в его плечо.
— Перестань. Перестань, пожалуйста…
Клейтон терпеливо поднял ее подбородок, чтобы она могла видеть его губы.
— Не могу. Хоуп, я люблю в тебе все.
Ответом ему был тяжелый вздох, но это не помешало Клейтону заметить, что она очарована, и понять, что Хоуп каждый раз с замиранием сердца ждет его слов.
Неужели никто никогда не пытался помочь ей в общении? Ему это не составляло труда. Наоборот, было приятно.
— Мне надо вернуться в клинику, — неуверенно сказала она.
— Зачем? У тебя нет больных, Хоуп. И не будет, пока мы не сразимся с Трентом.
— Мы? — еле слышно спросила она. — С каких это пор мы стеши союзниками?
— Отныне мы будем ими всегда, — сказал он и тронул губами ее губы. Вначале это было всего лишь легкое прикосновение. Но спустя мгновение поцелуй стал страстным, головокружительным. Когда у Клейтона задрожали колени, он с трудом оторвался от нежных губ Хоуп, услышал слабый стон и уперся лбом в ее лоб.
Лишь через минуту он поднял голову, рискнул улыбнуться, нежно прикоснулся к ее щеке и сказал:
— Я чувствую, что ты ко мне неравнодушна.
— А я чувствую, что ты неравнодушен ко мне, — ответила она и вдруг закусила губу, как будто сказала что-то ужасное.
Сначала Клейтон, пораженный тем, что она решилась пошутить, застыл на месте. И лишь потом до него дошло, что, крепко прижавшись к нему, Хоуп не ошибалась на сей счет. Он хмыкнул, а затем, видя ее явное смущение, рассмеялся.