Забвение
Шрифт:
— Отец любит меня, — тихо сказала Хоуп, но в ее глазах светилось такое сомнение, что Клейтону захотелось схватить ее папашу за грудки и как следует встряхнуть.
— Конечно, Хоуп. — Слейтер погладил ее по нежной щеке. — А раз так, все у вас наладится. — Дай-то бог…
Она кивнула и отвела глаза.
— Когда мы вернемся… в дом…
— Домой, — поправил он.
Теперь Хоуп снова смотрела на него.
— Домой, — тихо повторила она и улыбнулась, заставив Клейтона задуматься над тем, что означает эта улыбка. — Когда вернемся домой, я тебе кое-что расскажу.
У него отчего-то засосало под ложечкой. Хоуп закрыла глаза и промолвила тоном, говорившим, что она охотнее встретилась бы с вражеским эскадроном:
— Есть вещи, о которых я не говорила тебе, потому что ты слишком плохо себя чувствовал и неважно выглядел.
Скверное начало.
— Значит, сейчас я выгляжу хорошо? — попытался пошутить Слейтер. — Просто сегодня ты невнимательно смотрела на меня. Физиономия такая, как будто ее фломастерами разукрасили!
Она поморщилась, словно ощущала его боль.
— Тебе стало лучше, правда?
— Гмм… Немного. Так ты выйдешь за меня, Хоуп?
Ее глаза наполнила такая скорбь, что у Клейтона упало сердце.
— Я не думала, что понравлюсь тебе, — сказала она.
Что все это значит?
— Почему? — спросил Слейтер. — В тебе есть все, о чем я мечтал, о чем вообще может мечтать мужчина.
— Ты не помнишь, о чем мечтал, — заметила Хоуп.
Да, конечно, но…
— Все, о чем я мечтаю сейчас. Это важнее.
— Когда к тебе вернется память, ты будешь думать по-другому.
— Она может и не вернуться.
— Вернется, — уверенно сказала Хоуп. — Уже начинает возвращаться.
Он пристально всмотрелся в лицо Хоуп, пытаясь увидеть ее чужими глазами. Холодноватая, чуть отчужденная, но не столько из-за своей глухоты, сколько из-за выражения глаз, ясно говорящих ”отойди”. Приветливая лишь со своими больными и в упор не видящая всех остальных. Но Клейтон знал, что это лишь способ защиты от мира, который не желает принимать ее такой, какая она есть. Наверное, ум, внешность, обладание таинственным шестым чувством и глухота делают ее недоступной для окружающих. Но разве все это имеет значение, если он знает главное: они принадлежат друг другу.
— Хоуп, когда ко мне вернется память, ничего не изменится. Я хочу быть с тобой. Хочу быть частью твоей жизни и жизни моего ребенка.
Она смотрела на него во все глаза.
— Это… невозможно. Не могу поверить…
— Тебе придется в это поверить, — ласково сказал Клейтон, играя ее волосами. — Ну же, Хоуп, скажи, что ты выйдешь за меня!
— Ну вот, теперь меня донимают уже двое…
Слейтер оцепенел. Хоуп была права, он вел себя как идиот. Увидев ее ошеломленный взгляд, он мучительно захотел прижать ее к себе, но не посмел. Он был ничем не лучше Трента.
— Прости меня, — серьезно сказал Клейтон, предварительно удостоверившись, что она смотрит на него. — Ты абсолютно права. Обещаю больше не принуждать тебя.
— Клей…
— Нет. Я был не прав и приношу свои извинения. Когда захочешь поговорить об этом, учти мое чистосердечное раскаяние.
— Клей, прости…
— Нет, — быстро сказал он, выпрямился и откинулся на спинку сиденья. — Не надо. Это я виноват, Хоуп.
— Между тобой и Трентом есть разница, — тихо сказала она.
— Какая? — Его недовольство собой только усилилось.
Хоуп коснулась его колена.
— Он пытается заставить, а ты уговариваешь.
Виновато улыбаясь, она включила зажигание и нажала на газ. Прошло добрых пять минут, прежде чем Хоуп сказала:
— Ты очень терпелив со мной.
— Рано или поздно ты согласишься, — громко заявил он, перекрывая шум мотора. — Мне невозможно сопротивляться. — Хоуп засмеялась, и он улыбнулся. — Обожаю твой смех.
— Меня еще никто так не смешил, — призналась она.
— Приятно слышать.
Хоуп закусила губу и посмотрела на него так странно, что Клейтон занервничал.
— Может, не будешь томить душу и расскажешь все прямо сейчас? — решил пошутить он. — Постой, я догадываюсь. Ты где-то прячешь мужа!
Хоуп сдавленно фыркнула, при желании это можно было принять за смех, и умолкла. Вскоре они добрались до Сиэтла, свернули в деловой центр и остановились на площадке у внушительного небоскреба. Выключив двигатель, Хоуп вдруг сказала:
— Я не заслуживаю тебя.
— Это еще почему?
Она открыла рот, чтобы ответить, но передумала.
Потому что она что-то скрывает от него? Но что?
— Хоуп, что бы это ни было, мы справимся.
Она откашлялась, схватила сумочку и открыла дверь.
— Подожди. — Слейтер взял ее за руку и заставил обернуться. — Скажи, что ты веришь мне. Даже если между нами стоит то, чего я пока не понимаю. Ты знаешь, что я не оставлю тебя одну. Просто не смогу.
Она попыталась вырваться.
— Нам нужно идти.
— Чего ты боишься?
— Сейчас не время и не место для такого разговора. — Хоуп вздохнула, отчаянно заморгала, и Клейтон с удивлением понял, что она вот-вот заплачет.
— Эй… — Он осторожно потянулся к ней.
Хоуп вырвалась, и Слейтер, едва успев заглушить стон, — его ребра протестовали против такого обращения — устремился следом. Чуткая Хоуп тут же замедлила шаг и взяла его за руку.
— Извини…
— Все в порядке, — откликнулся он.
— Нет. Извини за то, что я втравила тебя в это дело.
Они вошли в пустынный вестибюль, и тут Клейтон остановил ее.
— Хоуп, ты ни во что меня не втравливала. Я сам захотел приехать и рад, что сделал это. Если ты хочешь отложить разговор — ладно, давай отложим. Но мне трудно смириться с тем, что на свете есть что-то, заставляющее тебя страдать.