Забытое сражение Огненной Дуги(Крушение операции «Цитадель»)
Шрифт:
Армия остро нуждалась в ремонтных мощностях и эвакуационных средствах, до конца июня она располагала только тремя ремонтными подразделениями: одной армейской эвакуационной ротой (АЭР № 119), одним армейским сборным пунктом аварийных машин (119 СПАМ) и одной подвижной ремонтной базой (ПРБ № 62). Все эти подразделения по штату должны были иметь и без того скромные средства для эвакуации, но, как и боевые части, они не были полностью укомплектованы. На всю армию было лишь 15 штатных тракторов. Те же проблемы существовали в боевых частях и соединениях. В 1438-м сап и 1529-м тсап имелось только по два трактора в каждом, остальные обходились как могли. Напомню, что существовал приказ, по которому разукомплектовывать и переоборудовать даже подбитые боевые танки запрещалось. Командование было вынуждено использовать в качестве тягачей отремонтированные бесхозные танки. В 201-й тбр на полусотню боевых машин подготовили три тягача (два на базе Мк-3 и 1 просто Мк-3). По одному (на базе найденных на поле боя «тридцатьчетверок») оборудовали в 27-й гв. тбр и 148-м тп. И лишь перед началом боев руководство фронта на усиление 7-й гв. А передало из состава 4-го полевого
Тем не менее к началу битвы танковые части и соединения армии находились в полной боевой готовности. На 4 июля в ремонте числилось лишь 14 боевых машин из 224 числившихся по списку: в 27-й гв. тбр — 2 (один сверхштатный), 201-й тбр — 2, 262-м тгп — 2, 148-м тп — 1, 16-м тп — 7 (все сверхштатные).
Как известно, самый блестящий план ничего не стоит, пока не будет воплощен на практике. Поэтому для правильной оценки степени готовности полосы 7-й гв. А к отражению удара АГ «Кемпф» важно посмотреть, насколько замысел, изложенный на бумаге, соответствовал тому, что подготовили войска к началу Курской битвы. В уже цитировавшемся выше приказе Военного Совета 7-й гв. А от 4 апреля 1943 г. ставилась задача: немедленно развернуть систематическую работу по инженерному укреплению позиций, причем не только в первом, но и во втором эшелоне. «К работам первой очереди отнести, — гласил документ, — отрывку и маскировку основных и запасных окопов полного профиля для всех огневых средству устройство противотанковых заграждений (особенно в системе противотанковых районов), широко использовать естественные препятствия, затопление и заболачивание, устройство баррикад в населенных пунктах, засек и завалов в лесу.
Имеющийся запас мин использовать массированно на танкоопасных направлениях.
В первую очередь построить также НП и КП, ДЗОТы на важнейших направлениях и ходы сообщения на открытой местности, приспособить к обороне населенные пункты и минировать места возможных переправ противника.
Отрывку одиночных, не связанных между собой стрелковых ячеек — запрещаю.
Во вторую очередь: продолжая усиление и усовершенствование работ первой очереди, развить систему ходов сообщения, построить пулеметные дзоты, убежища, повседневно улучшать маскировку.
В течение всего периода поддерживать в проезжем состоянии дороги» [41] .
До этого момента столь мощной оборонительной полосы никто никогда не возводил. Обычно рубежи успевал подготовить к боям личный состав боевых частей совместно со штатными инженерными подразделениями. В крайних случаях привлекалось местное население. Но теперь, когда необходимо было одновременно извлечь сотни тысяч кубов грунта за относительно небольшой промежуток времени и одновременно вести минирование больших площадей, ремонт мостов, готовить срубы для огневых точек, КП и НП, потребовался иной подход. Даже при беглой оценке плана возведения фортификационных сооружений и инженерных заграждений было ясно, что для проведения столь масштабных земляных работ потребуются большие затраты ручного труда и огромное количество инструмента — лопат, кирок, топоров и т. д. Для армии это была по-настоящему большая проблема, так как счет шел на десятки тысяч единиц только лопат, не говоря о кирках, топорах и т. д. Поэтому было решено к оборонным работам привлечь весь строевой личный состав армии и принять все меры как для получения инструмента с фронтовых складов, так и приступить к изготовлению его на местах. Результаты обеспечения армий Воронежского фронта шанцевым инструментом и средствами заграждения на 1 апреля 1943 г. и к началу Курской битвы приведены в табл. № 4.
41
ЦАМО РФ, ф. 262-го тп, оп. 32956, д. 2, л. 64.
Наличие перед передним краем дивизий первой линии реки существенно облегчало работу по оборудованию позиций, хотя присутствие в непосредственной близости противника давало о себе знать постоянно. Если немцы замечали скопление бойцов или проведение земляных работ, обязательно вели обстрел из минометов и орудий. Поэтому командование армии, в целях сохранения в тайне системы инженерных сооружений, заграждений, сбережения личного состава, еще в марте отдало распоряжение: все работы по возведению оборонительной полосы проводить с 22.00 до 6.00. В дневное время бойцы должны были отдыхать, заниматься учебой, в крайнем случае вести работу, не очень заметную со стороны (внутри оборудовать ДЗОТы, землянки, готовить шанцевый инструмент и т. д.).
В этой связи хочу остановиться на одном вопросе. Мне не раз приходилось слышать от исследователей, сотрудников музеев и зарубежных историков утверждение о том, что при возведении оборонительной полосы под Курском советская сторона использовала не только войска действующей армии и местное население, но также военнопленных и даже заключенных. В качестве доказательств при водился такой факт: якобы для фортификационного укрепления тылового рубежа (или первого фронтового) войск Центрального фронта были специально созданы два лагеря заключенных, и именно они, а не мирное население, рыли окопы, ходы сообщения и блиндажи. Действительно, в Советском Союзе в то время широко использовался труд как заключенных, так и военнопленных, в том числе при обеспечении работы военной промышленности и при строительстве военных объектов. Поэтому, вполне возможно, так оно и было. Однако мне довелось достаточно долго работать в архивах по теме Курской битвы, и я не встречал источников, которые эти предположения напрямую или косвенно подтверждали
«Сего числа в 8.00 утра грузовая машина иностранной марки, принадлежащая 662-й роте ВНОС, ведомая шофером из военнопленных немцев, вследствие неисправности скатилась задним ходом с горы в районе моего блиндажа, налетела на военнопленного и сержанта роты охраны, нанеся последнему ранение. Старшим в машине был помощник командира роты по матчасти cm. лейтенант Борисов.
Подобный случай мог произойти только благодаря исключительной расхлябанности в роте, т. к. проезд в район КП запрещен. Выезд на неисправной автомашине в части, где соблюдаются требования эксплуатации машины, тоже невозможен, кроме того, содержание в роте и допуск к работе военнопленного шофера — немца является грубым нарушением моего приказа. Так как все пленные подлежат немедленной отправке в лагерь военнопленных. Это нарушение приказа показывает в то же время полное отсутствие бдительности в 622-й роте ВНОС.
Приказываю:
1. Всем войсковым соединениям и частям, где еще почему-либо находятся военнопленные, немедленно отправить их под конвоем в лагерь военнопленных и впредь в частях их не задерживать и к работе не привлекать» [42] .
Далее в документе выносился выговор заместителю командующего артиллерией армии по ПВО подполковнику Сергееву, а командира 622-й роты ВНОС капитана Хоменко, зам. командира роты по политчасти лейтенанта Амусова и помощника командира роты ст. лейтенанта Борисова приказано арестовать на 5 суток и удержать 50 % зарплаты за этот период.
42
ЦАМО РФ, ф. 290-го мп, оп. 20928 с, д. 4, л. 199.
Приказ подлежал объявлению всему командному составу до командира роты включительно и как документ для внутреннего пользования был разослан для исполнения в войска (приведенный экземпляр обнаружен в фонде 290-го мп). Поэтому оснований не верить в искренность командарма, решительно требовавшего немедленной отправки военнопленных в лагерь, нет.
О том, как возводились оборонительные полосы Воронежского фронта, я подробно рассказывал в своей книге «Курский излом. Решающая битва Отечественной войны». Поэтому, чтобы не повторяться, отошлю читателя к этому изданию и к уже упоминавшейся выше табл. № 4, цифры которой наглядно демонстрируют в динамике размах работ по укреплению рубежей войсками 7-й гв. А в инженерном отношении с 1 апреля по 5 июля 1943 г. К ее данным добавлю, что по сравнению с соседями оборона Воронежского фронта была достаточно насыщена минно-взрывными заграждениями, как на переднем крае, так и в глубине. Помимо инженерного резерва в каждой стрелковой дивизии (1–2 взвода с 400–500 птм), батальонов инженерного заграждения в стрелковых корпусах (в составе 25-го гв. ск числился 206-й биз) и армиях также были сформированы и батальоны противотанкового резерва командования фронта. К примеру, располагавшийся в г. Короча 47-й инженерно-саперный батальон (3 автомашины, 10 подвод, 4700 птм и 500 кг ВВ) был нацелен в полосу 7-й гв. А и на стык ее с 6-й гв. А. Для обеспечения батальонов фронтового ПТ-резерва при 5-й инженерно-саперной бригаде в с. Журавка находился склад постоянной готовности со 100 тыс. мин и 10 автомашинами. Кроме того, к 5 июля 1943 г. на фронтовые склады в селах Сараевка, Холки, Чернянка и в г. Острогожске поступило 82 300 птм.
Кстати, упомянутые в таблице артиллерийские снаряды — это немецкие боеприпасы крупного калибра, захваченные в ходе зимних боев, которые саперы использовали для закладки фугасов, а тонны взрывчатых веществ — для минирования мостов и строений.
Оборонное строительство во всех армиях шло с большим трудом. И дело здесь было не только в колоссальных объемах земляных работ и необходимости параллельно с ними комплектовать соединения и учить войска воевать. Существенную роль играли и субъективные факторы, прежде всего личность командира (полка, дивизии), его желание работать на результат, способность создать из подчиненных офицеров коллектив единомышленников, готовый выполнить поставленные задачи. Генерал армии Н.Ф. Ватутин к этому моменту отслужил в армии 23 года (календарных), имел большой практический опыт как штабной, так и командирской работы, знал все нюансы службы. Поэтому он прекрасно осознавал, что в большом армейском коллективе важным условием успеха любого дела является жесткий контроль за исполнением принятых решений. Николай Федорович придавал этой стороне дела первостепенное значение. Начиная с апреля штаб фронта, параллельно с командованием армии, ежемесячно (иногда и чаше) проводил проверки полков и дивизий. Эта практика оказалась очень полезной и эффективной. Проверки проводились по широкому комплексу вопросов: степень готовности траншейной сети на главной полосе, укрепление огневых точек, боевая документация, глубина и плотность инженерных заграждений, система стрелкового и артиллерийского огня, связь на всех уровнях и т. д. Выезды специалистов всех служб и их независимая оценка позволяли представить реальное положение дел в войсках, выявлять «узкие места» в работе по возведению полевых фортификационных сооружений и организации огня, оценить способности и результативность командиров, в первую очередь тех, кто недавно был назначен на свои должности. Сегодня акты этих комиссий и распоряжения, принятые по их итогам, хранятся в фондах ЦАМО РФ и позволяют историкам увидеть реальную картину происходящего в период подготовки к Курской битве, в том числе и в 7-й гв. А.