Забытый легион
Шрифт:
Публий еще сильнее разозлился.
— Вперед! Вперед! — кричал он, и его воины продолжали пришпоривать лошадей.
Три когорты наемников безнадежно отстали, следом за конниками бежала одна только когорта Бассия. Воины равняли свой шаг по старому центуриону, который несся вперед так, будто сам Цербер [21] гнался за ним по пятам.
Воины на правом фланге парфянского войска подались назад, умело изобразив панику. Уверенный в том, что ему удалось напугать парфян, Публий очертя голову продолжал атаку.
21
Цербер — чудовищный трехголовый пес, стороживший вход в царство мертвых (из древнегреческой и древнеримской мифологии).
Конечно же он не увидел знаков, которые подавали своим воинам парфянские командиры.
Дружно, как один, сотни всадников обернулись и во всю мочь натянули свои смертоносные луки. С гортанным криком офицер вскинул руку. Зловеще шипя, стрелы прорез али воздух навстречу быстро приближавшейся темной массе конников и с коротким чмокающим звуком втыкались в жертвы. Сразу несколько десятков галлов оказалось на земле. Не выждав ни мига, парфяне выстрелили вторично. Оперенные стрелы разили людей и животных без разбора, и стремительная атака практически остановилась.
Бассий и его люди достигли груды тел через несколько мгновений. Это было ужасающее зрелище: песок был сплошь покрыт убитыми и тяжело раненными людьми, лошади, из грудей, боков и глазниц которых торчали оперенные концы стрел, бились и истошно ржали от боли. Многие животные в панике неслись прочь, топча все на своем пути. А смертоносный дождь, истреблявший галлов, все продолжался. Тут же копошились уцелевшие, лишившиеся лошадей и ничего не соображавшие люди.
Ни сам Публий, ни его конь пока что не получили ни царапины. Красс-младший метался на коне, отчаянно пытаясь вновь сплотить свой отряд. Но вдруг он выпустил поводья, схватился за горло и медленно выпал из седла. Стрела насквозь пробила ему шею.
Остававшиеся в седлах галлы ответили на это единодушным испуганным возгласом.
Положение сделалось безнадежным. Бренн понял это сразу и оглянулся, пытаясь сообразить, можно ли выбраться назад. Оказалось, что уже поздно. Сотни парфян уже замыкали кольцо вокруг когорты наемников и остатков конного отряда Публия.
И старый центурион, конечно же, заметил, что путь к отступлению отрезан.
— Становись в «черепаху»! — прокричал он.
Наемники, еще не забывшие о дисциплине, прижались друг к другу. Громко лязгнули смыкающиеся щиты, и в кольце парфянских конников появился небольшой квадрат, ощетинившийся сверкающими на солнце металлическими выступами щитов. Стоявшие по краям образовали стены из своих щитов, а находившиеся в середине пригнулись и, подняв щиты над головами, соорудили почти непроницаемую крышу. Строй «черепахи» не годился для атакующих действий, зато в обороне был очень эффективен — против чего угодно, кроме парфянских стрел.
Из-за своих щитов они смотрели, как убивали галлов. Конница Публия, которая не имела возможности ни отступить, ни продолжить атаку, была полностью истреблена на глазах своих пехотинцев.
Когда последний из всадников упал, воины в «черепахе» еще плотнее прижались друг к другу. Ромул увидел, как один из парфян соскочил с коня, вынул кинжал и нагнулся к телу сына Красса. Когда же он вскоре выпрямился, держа в руке окровавленную голову Публия, его сотоварищи разразились восторженными криками. Еще один воин подъехал и насадил ужасный трофей на острие копья.
Страх очень заразителен, и через несколько мгновений он охватил всех. Несколько солдат сначала смотрели остекленевшими глазами на голову Публия, а потом, как очумелые, кинулись прочь из-под защиты «черепахи». Их тут же зарубили, и это еще сильнее напугало остальных.
Квадрат затрепетал и начал распадаться на части.
— Сомкнись! — прогремел Бассий, но на сей раз его призыв остался втуне.
Многие наемники побросали щиты и пустились наутек.
— Публий убит! — кричали они на бегу.
Двигавшиеся следом когорты даже не успели еще добраться до парфян. И внезапно воздух сотрясли многоголосые панические крики. Из облака пыли вдруг вынырнуло множество солдат, которые в слепом ужасе мчались им навстречу.
Каппадокийцы поступили самым естественным образом. Они тоже развернулись и устремились назад.
Атака превратилась в бегство. Четыре когорты в панике неслись обратно к римским позициям. Прямиком туда, где их поджидал еще один заслон парфян.
Разбежались все, кроме двадцати человек, сплотившихся вокруг Бассия.
— Сомкнись в «черепаху»! — В голосе старшего центуриона любой безошибочно распознал бы нотку гордости.
Ромул, Бренн, Тарквиний и оставшиеся наемники быстро построились, образовав маленький, но четкий квадрат.
— Римские солдаты не бегут! — напрягая голос, выкрикнул Бассий. — Тем более на виду у целой армии. — Он указал на врагов. — Мы останемся здесь и будем драться!
Сквозь тучи песка и щебенки Ромул видел, как парфянские всадники скакали вокруг бегущих наемников. В воздухе свистели стрелы, и чуть ли не каждая находила цель. Кривые сабли сверкали на солнце и стремительно опускались, рассекая спины беглецов. Те падали ничком, и конские копыта втаптывали их в песок. Лишь немногие из перепуганных солдат брались за оружие, чтобы попытаться защититься.
Оставшиеся беспомощно смотрели на бегство своих товарищей, обернувшееся бойней. Все закончилось очень быстро. Конница Публия и четыре когорты — за исключением горстки людей, оставшихся около Бассия, — погибли полностью, столкнувшись с остроумной и прекрасно исполненной боевой тактикой.
Солнце продолжало безжалостно палить. В небе не было ни облачка. Воздух был неподвижным. Гнетущим. Мертвым.
Под сомкнутыми щитами жара стремительно усиливалась. Скоро ей предстояло стать невыносимой. Но любого, кто отважился бы выглянуть из-под защиты, ждали меткие парфянские стрелы.
— Ни у кого водички не осталось? — безнадежно спросил Феликс. Низкорослый галл, живший с друзьями в одной палатке, оказался среди немногих, решивших держаться до конца.
Ромул протянул ему свой бурдючок, в котором оставалось еще около четверти содержимого.
Феликс сделал большой глоток и протянул бурдюк обратно.
— Теперь уже ждать недолго.
— Да уж конечно, — пробормотал кто-то еще. — В Элизиуме готовы нас встретить.
— Ну, кое-кого мы все же прихватим с собой, — мрачно откликнулся Феликс.