Забытый - Москва
Шрифт:
– Ну-ну-ну! Отсюда что же, ближе?
– Ловчей.
– А я всегда думал - ловчей из Плескова. И ближе. Вверх по Великой, а там через волоки хоть в Дриссу, хоть в Нишу, хоть в Свольню - и ты на Двине. А там уж... рукой подать.
– Ай, как ты хорошо дороги знаешь, князь. Нигде с тобой не пропадешь. Только на волоках тех не заблудиться бы. Обязательно расспрашивать придется. А нам это надо? Всякий привяжется: кто? да откуда? Да и речки в верховьях - сам знаешь: ручьи, а не речки, кустарника по берегам, мелочи не пролезть, половину коней потеряем.
– Ну-ну. А здесь?
– Здесь по Эвсте (ныне Айвиексте) пойдем до самой Двины. А по Двине вверх - вот и все. Крюк немалый, зато дорога прекрасная. И спрашивать никого не надо.
– А если тебя спросят?
– Смотря на каком языке. Я отвечу. Тут и Литва, и Орден, и Плесков, и ганзейцы не редкость. Народу мотается уйма. И кому спрашивать? А там?.. Там все на виду, лишняя морда - сразу вопрос.
– Ну хорошо, хорошо. Только что ты раньше-то все эти убойные доводы не выкладывал?
– Так ведь повода не было.
– А тут как раз повод...
– Да нет... Ну...
– Иоганн заметно покраснел, - просто я тут уже... Я вчера уже хотел тебе сказать, только не вышло как-то, - он наконец отчаянно поднял глаза на Бобра.
– Да ведь пора уж. Давно пора!
– Да уж... Пора, пожалуй, - Бобер спрятал в усах шкодливую усмешку, догадка его подтверждалась.
– Хорошо! Поход отменяю, нужды большой нет. Вот твое посольство отправить - это важно. Это самое важное. И если б ты пораньше доводы свои привел...
Иоганн виновато пожал плечами. Очень видно было, как он ужасно рад, что уговорил князя, что остается. Потому Бобер не сразу, как это у него было обычно, повернул на дела, а вздохнул беспечно, расправил усы:
– Что ж, начнем собираться?
– Иоганн поспешно кивнул.
– Ты как устроился-то? Переночевал? Ничего?
– Ничего, - Иоганн опять покраснел.
– Не обидели тебя немочки?
– Что ты, князь. Наоборот!
– Это славно, - Бобер не спешил навалиться с расспросами, а явно старался расположить к дружеской откровенности, - а вот я вчера в женщинах сильно разочаровался.
Лицо Иоганна выразило изумленный вопрос. Никогда князь не заговаривал с ним ни о чем подобном.
– Старостиху заметил?
– Еще бы!
– Иоганн хищно сглотнул.
– И как она тебе?
– Бобер вызывающе-одобрительно улыбался. И Иоганн не удержался:
– Честно?!
– Честно.
– Такую бабу не то что трахнуть, а только пощупать - и помереть!
Бобер подавился смехом и лишь через некоторое время смог выговорить:
– А вот и нет!
– Неужто?!
– Да уж поверь. Какие-то куски немыслимые, огромные, мя-ягкие, и не поймешь - где что. Так что ты не прогадал.
– Да уж не прогадал!
– Иоганн опять отчаянно-откровенно глянул на Бобра, заметил его заинтересованный хитрый взгляд.
– Я ведь, князь, уродство свое постоянно помню.
– Бобер сделал протестующий жест, но Иоганн не дал возразить.
– Не надо, знаю я все, что ты скажешь. Помню! И понимаю, что я есть для бабы. У меня и баб-то до сих пор две всего было, да и то... Шлюхи московские, старые, грубые, пьяные. Которым лишь бы деньги. А тут!
– А что же тут?
– Они мое уродство вроде и не заметили!
– ОНИ?!!
– Да! Они меня вдвоем утащили. И давай! Раздевают, щупают. Я ничего сообразить не успел, они уж до главного добрались! Радостные такие: О-о? Wie gross!
– Это что?
– Какой большой! Заспорили, кто первая. А потом и понеслось!
– Как же ты их?!
– у князя горели глаза, это придало Иоганну смелости.
– Как... Одну шпилю, другую лапаю. Одна кончает, другая лезет! Откуда у меня только сил столько взялось - до сих пор поражаюсь! Потом они разошлись. Одна е...ся, другая смотрит. Смотрит-смотрит, потом хвать из кружки и кричит:
– Genug! Zu mir! Хватит то есть, теперь ко мне.
– Ну и ну!
– Бобер был по-настоящему захвачен рассказом.
– Первая чуть охолонет, подмоется, подходит и давай заглядывать! То отсюда, то оттуда! Смотрит-смотрит, Хвать из кружки и кричит: Genug! Zu mir! И так до утра. Я ведь спать еще не ложился.
– Эх ты, бедняга! Так бы и сказал сразу. А то - посольство! дорога! ловчей!
– Да что ты, князь! Ей-Богу!. ..
– Ладно-ладно. Спи иди. А немочек своих еще потрахаешь. Сколько захочешь.
– Ох, князь, благодарю! Не думал, что ты меня поймешь. Только тогда посольство надолго отложить придется.
– Это вряд ли. Посмотрим, что ты дня через два запоешь, - Бобер хохотнул (ему вспомнилась Дарья), пристукнул по столу кулаком и поднялся. Веселый. Впечатление от общения с Гретхен пропало.
* * *
Через три дня полуживого Иоганна усадили в сани. Он плоховато соображал, со всеми соглашался, кивал и то и дело клевал носом. Охранять послов ехал Корноух с двадцатью парами лучших арбалетчиков и тремя десятками лично Бобром отобранных бойцов.
Возвращаться условились той же дорогой, обговорили и сроки. Это означало, что числа 25-го, максимум - 1-го апреля, Иоганн должен был вернуться к Изборску.
Но все сроки и уговоры оказались нарушенными. Иоганн, проскочив рубежи намеченных для встречи подстав (встречающие просто не успели), уже 23-го примчал в лагерь москвичей в пяти верстах от города. И не один. Из шикарного щегольского возка вслед за ним вышел князь Полоцкий Андрей Олгердович, собственной персоной! Визит был явно не рассчитан на большую огласку, с князем не было никого, кроме трех десятков воинов личной охраны.