Забытый - Москва
Шрифт:
– Господи Боже! Какой гость к нам! Не взыщи, княже, коли что не так, не ждали тебя... да и живем...
– князья в гости не ходят...
– она сама храбро заглядывала ему в глаза и, хотя видно было - обжигалась, отводила взор, но не могла сдержаться, снова смотрела - она и боялась, и хотела обжечься.
"Черт! Сама хочет! Что делать-то? Неудобно, перед Гришкой стыдно".
– Проходи, проходи, вот сюда, - она взяла его за руку, стиснула своей длинной горячей ладоныо, повела в горницу. Дмитрий наконец опомнился, вспомнил, зачем пришел, стал оглядываться: "А домик-то скромен. Слишком даже. Что ж он, атаман... Или боится?"
Пока проходили сени, Гришка метнулся куда-то в сторону, распорядиться, и в горницу хозяйка ввела его одна, провела в передний угол, слегка поклонилась, все не отнимая руки:
– Садись, князь. Сюда вот...
Дмитрий стиснул ее ладонь, потянул в сторону, разворачивая к себе лицом, и заглянул в глаза. Глаза ее, привычно уже для него, распахнулись и остановились. Она слепо потянулась к нему, страшно, ногтями вцепившись в руку, ткнулась жесткой грудью в его грудь, стала прижиматься, крепче, крепче... а глаза смотрели сквозь, ничего не видя. Дмитрий повел свободной рукой по щеке, шее, плечу, чуть прижал грудь (она тихо-тихо ахнула), по талии, завел за спину, стал опускать ниже, ниже (а там становилось все больше, больше и вроде не собиралось заканчиваться) и... услышал шум в сенях. Он вскинул руку ей на плечо, сильно встряхнул (она вздрогнула, опомнилась) и приложил палец к губам. Она отступила на шаг, отвернулась, передернула плечами.
Дмитрий опустился на скамью, куда она показывала:
– Спасибо, хозяйка, ласково встречаешь. Как зовут-то тебя, я забыл тогда спросить.
– Дарьей, - она опять смотрела на него, но смущенно, беспомощно, спрашивая взглядом: что же теперь?
Дмитрий еще раз приложил палец к губам, улыбнулся. Она просияла, крутнулась к полкам, загремела посудой.
Вошел Григорий:
– Вздохни чуток, княже. Сейчас...
– Гриш, не суетитесь вы с угощением. Я ведь по делу, ненадолго. Ну-ка сядь.
Григорий послушно сел, поторопив все-таки жену:
– Даш, что ж ты долго так!
Дарья начала выставлять на стол посуду, влетел парень с кувшином, женщина с мисками, вокруг стола началась известная суета.
– Скромно живешь, Гриш.
– Мне хватает.
– Сколько у тебя лошадей?
– Две.
– Две?!
– Одна мне, одна по хозяйству. Мы ведь не пашем, не сеем.
– А коров?
– Одна.
– И хватает?
– А куда нам? Детей у нас пока... (тут он как-то запнулся и вроде даже покраснел) как и было, молока на такую семью хоть залейся, да и масла, и чего хошь. Хлеб на торжище дешевый. Мясо... И на базаре свинина какая хошь, и охота за Волгой добрая.
– А ты, Даша, не хочешь, чтоб двор побольше, побогаче был?
– Да я ведь - как он, а он у меня... Ему вообще ничего не надо. Кусок хлеба, кружка молока есть - и ладно. А молока не будет, он с квасом съест, да и пошел.
– Гриш! Коль у тебя такие запросы, зачем же ты в лес подался? Никак я не пойму.
– Я в лес, князь, не за богатством ушел. Говорили мы уж ведь. Не хочу на сволочей этих спину гнуть.
– На татар, что ли?
– На татар все одинаково гнут. А на своих вот... Им работы, али денег - мало! Им... Коли охота да время будет, Дашку вон расспроси, она тебе порасскажет... А мне вспоминать неохота. Да и... всего не расскажешь...
Григорий смотрел перед собой нехорошим, остановившимся взглядом, Дарья замерла на месте в испуге, Дмитрий понял, что влез не туда, резко повернул разговор:
– Не вспоминай. Теперь ты сам по себе. Но хозяйство твое теперь - сам должен понимать. Выросло!
– Ты о разведке?
– Да. У Ерошки вы уже не помещаетесь. Да и он стоном стонет, говорит всех покупателей распугали.
– Ему и без покупателей знаешь сколько достается? Все недоволен, толстая морда!
– Он не тем недоволен. Ему ведь с вами не век вековать. Вот отойдете вы от него - и что? Ни вас, ни покупателей. И останется он на мели. Но Бог с ним, с Ерошкой, разве в нем дело. Разведку крепить надо. Стало быть затевай свое подворье. Солидное, боярское - не мелочись.
– Боярское?! Мне?!
– А что?
– Да как-то... оторопь берет. Из грязи в князи...
– Ну не в князи еще...- Дмитрий не выпускает из виду Дарью, видит, как радостно, благоговейно замерла она, стиснув на груди руки.
– Мне ни к чему. Я и так...
– Тебе, может, и ни к чему, да мне - к чему. Вся разведка на тебе, а у тебя ни кола, ни двора. Ни новых людей принять, ни гонца приютить, ни отряд в дорогу собрать. Сколько сторож у тебя по порубежью сейчас?
Григорий предостерегающе трогает пальцем губы, поворачивается к жене:
– Даш, распорядись там.
У Дарьи горят щеки, сияют глаза, она зачарованно смотрит на князя, только на князя, быстро кивает и исчезает из горницы. Григорий сокрушенно качает головой:- Совсем ты ей голову заморочил, князь. Она и так-то... А тут еще боярское подворье...
– Ничего, пусть привыкает. Из нее видная боярыня получится. Так сколько сторож у тебя?
– Двадцать три.
– И как они? Одинаковые? Равноценные, как вначале были, или перекосились?
– Перекосились, конечно. Народ-то - сам понимаешь... От атамана зависит. Если крепкий мужик, я ему добавляю и добавляю. Тех, кто пожиже, поспокойней, посговорчивей. Есть шибко независимые, больше, чем сам привел, брать не хочет - лишний рот. Этих как есть отправляю. Обрисовались и откровенно слабые - с этими не знаю, что теперь делать. А два отряда снарядились, вооружились добротно, поехали и пропали. То ли за Пьяной разбойничают, то ли на Муромскую дорогу возвратились.
– И что ж теперь, с концами?
– Ну - нет! Найдем. И сочтемся. Только скоро, нет ли, сказать не могу.
– Значит, есть у тебя люди по лесам? Остались?
– А как же без этого! Слепым и глухим станешь.
– Во-от! Тогда тем более свое хозяйство ладить надо. И не мешкая!
– Ну, раз надо... Тогда говори - как, в каком объеме.
– Только не скромничай. Посмотри, какие у воевод подворья, у соцких городских, у тысяцкого...
– У тысяцкого?! Помилуй, князь!
– Да не обмирай ты! Я же не заставляю тебя такое же подворье строить. Но ведь и соцкие хоромы тебя не устроят. У тебя, почитай, целый полк под рукой собирается. Да еще какой! Для города, для княжества важнейший! Значит: конюшня у тебя должна быть лучшая; с гонцами служба отлажена, для них места (оборудованного!) вдоволь; поварня большая, чтоб на всех всегда хватало; кузница мощная - и коней обиходить, и оружие в порядке содержать...
– да, пожалуй, и новое оружие... Оружейная мастерская нужна! Ну и так далее, чтоб свое все, чтоб ни от кого не зависел. Денег, думаю, хватит? Не хватит, я добавлю.
– Денег-то, может, и хватит. Людей у меня нет. Конюхов, кузнецов, поваров - где я их возьму?
– Это моя забота. С князем утрясу. Так что давай, определяем размеры и вперед!
* * *
К середине лета новое подворье было отстроено, Гришка отпраздновал новоселье, и весь поток подозрительных личностей, который становился то больше, то меньше, но не иссякал, перекочевал от Ерошки Серпуховского туда, и бедный купец, уже не чаявший избавиться от кошмарного соседства, горячо возблагодарил небо искренними молитвами, поставил самые большие, какие нашлись, свечи и Богородице, и Николаю Угоднику, а Бобру-воеводе кинулся целовать руки и предлагать всяческие подарки из товаров, полученных недавно через Новгород Великий из немецких земель.