Забытый - Москва
Шрифт:
Когда арбалетчики заработали, татары не отхлынули от берега сразу, а схватились за луки. Но стрелять оказалось особенно не в кого, а пока сообразили и отскочили на безопасное расстояние, потеряли около сотни человек. Поднялся визг и раздраженный переполох. Несколько небольших групп всадников кинулись вправо и влево по берегу. Корноух дернулся было делить своих, но Бобер остановил его спокойным жестом.
Пролетев с полверсты до первого удобного съезда, татары вновь сунулись к воде, вновь получили отпор, отскочили и помчались дальше.
Бобер оставался невозмутим. Стрелков у него было много, берег в зарослях, и от таких лихих наскоков был закрыт версты на три в ту и другую сторону. Действительно, татары, сунувшись еще пару раз там и сям, потеряв еще несколько десятков человек, вернулись. Началось непонятное, неприятное мельтешение: пойдут? не пойдут?
Конница князей стояла на всякий случай в полуверсте от берега, укрывшись за деревьями, в полной готовности. Но Бобер все-таки надеялся на благоразумие татарских командиров, полагал, что до переправы не дойдет. Хотя кто ж их, небитых-непуганных, угадает...
Часа полтора пришлось стоять в нервном ожидании. Наконец, на том берегу в глубине показались арбы, юрты, задымили костры. Князья, стоявшие с Бобром на лысом пригорочке, облегченно завздыхали:
– Никак обедать собрались косоглазые.
Почувствовал облегчение и Бобер:
– Дело нужное. Они ж на походе. Кабы не мы, они б после переправы обедать уселись. Подпортили мы им трапезу. Думаю, за кумысом разозлятся и еще разок попробуют. Но не сразу. Время есть - ссадите полки с коней, пусть тоже подкрепятся, вздохнут.
Князья распорядились через воевод, сами от Бобра не поехали. Оглядывались на него, смотрели за реку, ждали чего-то. Дмитрий понял их состояние:
– Давайте-ка и мы закусим, пока делать нечего.
Спешились. Присели тут же, на траве. Отроки раскинули нехитрый стол: хлеб, квас, лук, холодная зайчатина. Князья жевали молча, хмуро, нехотя.
– Эй, ребята, не напрягайтесь так, устанете. Расскажите лучше веселенькое что-нибудь.
– Веселенькое в голову пока не лезет, - откликнулся Василий,- как быть думаешь? Удержим мы переправу, ежели попрут?
– Переправу несомненно удержим. Только надо ли ее держать - вот вопрос.
– А как же? Нас ведь меньше. Коль уж здесь держаться не станем, тогда они нас...
– Ну не так уж и меньше, это еще вопрос. А потом, у нас за спиной еще пятнадцать тысяч войска.
– Где оно?! Ау! Хоть бы тыщь пять успел прислать.
– Во! Верно! Нам бы теперь и пяти тысяч хватило. Потому и переправу надо подержать, пока нас больше не станет.
– А станет?
– А станет... Мы тут с князь-Иваном местечко присмотрели. Надо их туда заманить и стукнуть.
Братья дружно уставились на Ивана. Тот важно кивнул:
– Хорошая поляна. Сам видел, - начал степенно рассказывать про поляну.
Бобер еле спрятал усмешку: "Да, брат! Гонору у тебя как у поляка: сам видел! Ишь!"
* * *
Татары ближе к вечеру действительно попробовали. Закрутив на своем берегу привычную Бобру карусель, засыпав дождем стрел русский берег, они двинули через реку несколько сотен всадников. Однако арбалетчиков по кустам, несмотря на жестокий обстрел и потери, осталось достаточно, а главное - против рискнувших переправляться стояли обе сотни Корноуха. Они как косой скосили первые ряды. Река заполнилась трупами, обезумело мечущимися конями. Татары быстро отхлынули и больше пробовать не попытались.
В самый разгар боя к Дмитрию подскочил гонец:
– Князь! Подкрепление идет! Приказано известить и получить распоряжения.
– Какое еще подкрепление?! Куда его? Зачем?!
– поначалу просто не понял тот.
– Из Нижнего, - захлопал глазами гонец, - князь Дмитрий Константиныч ведет.
– Из Нижнего? А!! Хорошо! Только почему сам?.. Ладно, погоди малость, не до тебя пока!
Но когда стало ясно, что на переправе все кончилось, он отыскал глазами ждавшего в сторонке гонца, поманил пальцем. Тот подъехал.
– Ну, рассказывай.
– Из Нижнего подходит подкрепление - четыре полка конницы, четыре с половиной тысяч человек. Ведут сам Великий князь с тысяцким. Пешцев одиннадцать тысяч, выступили днем позже, придут - сам понимаешь...
– Та-ак... Обоз, конечно, с пешцами.
– Как положено. Князь крепко всполошился, торопился очень. От вас ведь гонец за гонцом: скорей! Вот он и... налегке.
– Ладно, что ж теперь... Где они? Как далеко?
– Ночевать будут в Сухой балке, в тридцати верстах.
– Та-ак...
– Бобер замер ненадолго, сосредоточенно соображая. Решил. Передернул плечами, зыркнул на гонца (у того мурашки пробежали от ушей до плеч):
– Поезжай. Передай: завтра с лагеря сняться пораньше, чтобы к полудню быть в том месте, где дорога выходит из леса в поле и идет вдоль опушки. Помнишь?
– Помню.
– Сейчас поскачешь, еще раз приметь.
– Ладно. Только почему пораньше? Там ведь всего верст двадцать.
– Чтобы коней не утомить. Кони свежие должны быть. Может случиться, что прямо с ходу в бой. Так что двигаться в боевом строю, в полном вооружении, в полной готовности. Понял?
– Понял, князь, - гонец заметно потускнел.
– Пусть гонцов впереди себя шлют, я каждый час должен знать, где вы, когда подойдете.
– Передам, князь.
– Ну все. Гони!
Но гонец медлил:
– Значит что, завтра уже и... Битва?
– Почти наверняка А что? Боязно?
– Бобер смотрел насмешливо.
– Да не... Просто... Неожиданно как-то...
– гонец зябко поежился в седле.
– Не бойсь, брат. Бог не выдаст, свинья не съест. Переставать пора бояться. Ну езжай, а то так и князь Дмитрий Константиныч опоздает.