Забытый - Москва
Шрифт:
– В том-то и дело, что "НЕ"!
– Да, перерос ты, крепко перерос, обычный небывалец из тебя выходит, а это для князя худо.
– Вот и я гово... А почему худо?!
– В первый бой надо лет в четырнадцать. Когда еще мал, не соображаешь, что к чему, не боишься. Тогда как-то естественно въезжаешь, бой скорее привычным становится, хладнокровным в драке остаешься.
– Бобер вспомнил свою дрожь в животе и подумал, что ведь, пожалуй, врет он князю. (Ну, не совсем... Хотя и не совсем правда. Ну и Бог с ней!) - А взрослый небывалец в бою (а ты уже взрослый - куда денешься!)... суетится, боится, храбрится, в общем - бестолочи много, а хладнокровию научить тяжко, почти невозможно. То есть сопляка - можно, а вот взрослого... Тут уже способность нужна.
– Неужели, думаешь, не потяну?!
– Ну почему. У тебя силы много, это уже в твою пользу. Сильный человек в бою всегда спокойней, уверенней держится. Ну а дальше все от тебя... Только это все не главное. Тебе теперь с каждым годом, да что годом - с каждым днем трудней будет до битвы добраться.
– Почему?!
– Ты князь. Над тобой с самого твоего рождения, хотя нет, может, не с рождения, но со дня смерти отца точно, простерлась десница судьбы - ты обречен властвовать. Ты стал символом, средоточием и прочее, на тебя работает все государственное устройство, твоим именем принимаются решения и прочее, то есть таким случайностям, как нечаянный бой (тем более первый бой! в котором могут и убить!), в твоей жизни уже нет места. То есть все эти случайности твое государственное окружение будет усерднейшим образом устранять.
– Ну, знаешь! Мне тогда лучше в петлю!
– Ну-ну, не горячись. На то ты и князь, чтобы цыкнуть на любого и сделать по-своему.
– А митрополит?
– Хм! На него, конечно, нет. Но ведь не всегда он рядом... Кстати: а не слишком ли часто стали мы с тобой говорить о митрополите как о препятствии? Ведь он больше нас знает, а значит, и видит дальше. Нам его слушать да исполнять...
– Кто спорит?! И разве мы не слушаем, не исполняем?! Но что же мне, так небывальцем до седых мудей и оставаться?! И куклой позади войска сидеть?!
– А ты хочешь впереди?
– А как же!
– Ну и дурак.
– Спасибо на добром слове! Но если и не впереди (Ну как ты не поймешь!), ну как я могу командовать, не зная, что такое бой?!
– Да понимаю, понимаю, успокойся. И не останешься ты не у дел. Как дед мой говорил: намашешься еще - надоест. А на Ржеву тебе нельзя.
– Почему?
– Потому, о чем я сказал, по статусу твоему и авторитету. Узнает Михаил Тверской, узнает Олгерд, что Ржеву выручать пошел сам Великий князь. Что они подумают? Что скажут? Во-первых, что Ржева очень для Москвы важна (а это не так). Стало быть, тем более надо ее оттягать (а это нетрудно). Во-вторых, что сил у Москвы очень мало, если на какую-то Ржеву собрали войско с князем во главе. Стало быть: тьфу эта Москва, так себе, можно с ней и спорить, и драться, и побеждать ее можно. Верно мыслю?
Дмитрий долго молчал, глядя в пол, вздохнул тяжело:
– Да-а... Звание, титул... Чего все князья так к нему рвутся?! Как камень на шее! Одни обязанности, пальцем лишний раз не пошевели!
"Ах, мальчик ты мой, как замечательно говоришь! Осознаешь! Не забыл бы ты все это потом, когда привыкнешь, да покрикивать начнешь..." - Бобер поймал себя на желании потереть руки и удержался, а к Дмитрию обратился как только мог более проникновенно:
– Этот камень на тебе - до конца жизни. Вспоминай о нем чаще. Во-первых, конечно, чтобы дров не наломать, но и не для того, чтобы сесть, сложа руки. Надо все время ждать, выискивать и не упускать момента, когда можно сделать что-то по-своему.
– Несмотря на камень!
– Дмитрий бешено-весело выкатил глаза.
– Несмотря!!
Заржали, от души, и хлопнули друг друга по плечу.
– Ну а теперь расскажи! Как ты их?!
– Ну как... Обыкновенно... Как мы с тобой и говорили, рядили, планировали. Все сыграло: и разведка, и арбалеты, и подготовка, а главное организация войска. В нужное время, в нужном количестве, и, конечно, достаточно боеспособное. Знаешь, тезка, я ведь приехал только что. Любаню обнял - и к тебе, даже детей не видал. Ты меня угощать, надеюсь, будешь?
– А как же! Сегодня вечером пир! Всех, с кем возвратился - ко мне. Ну и всех твоих здешних, кого считаешь достойным - всех!
– Спасибо! Вот там я уж тебе все-е-е расскажу. А сейчас...
– Понял, понял! Иди.
– Ты мне только вот что скажи: почему стены такие низкие?
– А-а-айх!
– Дмитрия перекосило, как от зубной боли, он махнул рукой.
– Знаешь что! Не порть настроение. Давай, я тоже тебе на пиру все расскажу. Что - совсем плохо?
– Ну-у, не так уж чтобы...- Бобер помялся, подумал и махнул рукой,плохо! Надо на лето обязательно нарастить.
– Много?
– На треть. Тогда нормальная крепость будет. По немецким меркам. Они в крепостях толк знают. Разве Иоганн тебе не говорил?
– Говорил.
– А что же? Силенок не хватило? Денег?
– И того, и другого, а главное - ухх!
– Дмитрий опять скривился и ахнул кулаком по столу, - растащили ведь камень со стен! Себе на башни. Козлы безрогие!
* * *
– Все готово, все готовы, но я думала - ты у него дольше просидишь,Любаня сама поливала ему из ковша, умывала перед застольем.
– Вечером сегодня насидимся, пир устраивает в нашу честь, а сейчас что же, только самое главное. Мне и того хватило.
– Вот тебе раз! Не иначе как Тверью озаботил?
– Почти. Ржевой.
– Аа-а...
– Ну ладно, пойдем за стол.
В переходе перед трапезной навстречу ему поднялись только двое (он даже оторопел): Иоганн и Корноух.
– А где ж остальные?
– А все. Кого ты хотел?
– Ну... монах, Юли...
– Монах в Серпухове с князь-Владимиром безвылазно. Кремль устраивают. Юли отдельно теперь живет, тут особый разговор.
– Та-ак... Константин, конечно...
– На Оке. А Гаврила и Алексей с ним. Чехи сюда носа не кажут, видно, там дел хватает, так что...
– Ефим?
– Вот разве что Ефим. Сейчас тебя встретит. Лично собрался угощать.
– Да-а... ну что ж... Так ведь это хорошо! Значит, все при деле?! А, Андрюшка?! Значит и нам без дела никак.
– Никак, никак,- весело скалится Корноух, - ты хоть отоспись дома с недельку, а то не успел приехать, а уже опять - "без дела никак". Оглянуться бы да расслабиться. Кажется, заслужили.