Забытый - Москва
Шрифт:
– Много?
– Не знаю пока. Когда разведка подскажет, какой во Ржеве гарнизон, тогда решим. Но пока самых близких, и то тихо, чтоб молва не неслась. У нас с тобой в случае чего, есть полномочия на можайские и звенигородские полки.
– А как отбирать?
– Э-э, ты, брат, все выспросить собрался. Сам решай. Только искусных воинов. Такие, кого самих защищать надо, нам не нужны. А как отбирать - сам придумывай, сам и делай. У меня своих забот - во!
* * *
Константин и разведчики, рассказывая за столом об обустройстве окского рубежа, когда дошли до расстановки застав и стали излагать свои соображения насчет оптимального расстояния между ними, неожиданно спохватились все вместе:
– Да-а, князь, надо же тебе Филю нашего показать!
– Зачем?
– А он нам связь между заставами наладил. Без всяких гонцов.
– Ну это что, дымами, что ли, огнями?
– Нет, князь, - Алешка скалился азартно, - дымы мы с тобой с Волчьего Лога помним, ими много не скажешь.
– Как же скажешь?
– Свистом!
Дмитрий моментально вспомнил жуткий свист на муромской дороге: "Эх, черт! Это надо с Гришкой. Но кто этот Филя?"
– И это ваш Филя придумал? Кто он? Где?
– Вон, в конце стола сидит. Филя, иди, князь зовет!
С дальнего конца поднялся высокий чернявый парень. Круглое лицо его, очень красивое, озаряла простодушная, даже, может, чуть глуповатая улыбка. Он подошел.
– Как зовут?
– Филипп.
– А по батюшке?
– Кого? Меня?!
– Филипп растерялся, покраснел, но справился, проглотил комок.
– Батюшку Матвеем звали.
– Ну здравствуй, Филипп Матвеич, садись-ка. Нет, вот тут, рядом, Дмитрий взял кружку, кивнул стоявшему сзади слуге, тот наполнил ее из кувшина, - давай выпьем да познакомимся.
– Здрав будь, князь, - Филипп совсем засмущался, не зная, как быть, отхлебнул, оторвался, глянул на князя (тот пил), приложился опять, поперхнулся, закашлялся и, наконец, отставил кружку.
– Мне вон ребята говорят, - князь ничего не замечал, обращался к нему как ни в чем не бывало,- свистишь ты здорово?
– Есть малость, княже.
– Сам придумал?
– Не вот чтобы... Мальцами в ночном пересвистывались, сам, поди, знаешь.
– Мы не пересвистывались.
– А мы крепко. Ну а тут...
– Филя жалобно улыбнулся, - лень мне стало каждый божий день туда-сюда мотаться.
Порхнул смех. Дмитрий оглянулся недовольно - упала тишина.
– Лень?! А почему мотаться? куда?
Филипп, видя серьезность князя, приободрился, стал объяснять:
– Воевода Константин такой порядок установил: каждый день переведываться с соседними заставами, узнавать - что у них, передавать что у нас. У нас застава маленькая, на глубоком месте стоим, а слева и справа соседи - на бродах, им ухо востро держать, людей от службы отвлекать не след. Вот нашим и приходится каждый раз и туда, и сюда. До одного соседа почти пять верст, до другого три с гаком, а я на заставе самый молодой. Вот и... Я ладно, коня жалко. И вспомнил я про ночное. Переговорил с ребятами там и там, условились, как свистеть, когда нет новостей, как - когда есть, какую новость как обсвистеть. В общем, знаки разные. Ну и... вечером, когда все утихнет, и утром пораньше. Утром вообще слышно Бог знает как далеко. Через заставу слышно! Илья Федорыч, командир мой, сначала чуть ни в кулаки, лентяй, мол, стервец и обманщик. А когда разобрался, проверил, так скорей к воеводе. А тот меня к себе, да послал по заставам вдоль всей Оки других учить.
– Так у вас это уже по всей Оке действует?!
– Бобра даже в жар бросило.
– Не очень четко пока, но...
– Константин смотрел петухом.
– То есть я сейчас вот, в одночасье, смогу узнать, что творится в Лопасне?
– Запросто!
* * *
Все пять дней, обследуя пограничное хозяйство, Бобер не удосужился серьезно переговорить с монахом. Разговор состоялся уже перед самым отъездом в Можайск и касался, конечно, формирования полка для похода и воспитания молодого князя.
– Смотри внимательней. И незаметней. Он не должен чувствовать, что за ним наблюдают.
– Само собой. Только я не пойму: если ты говоришь, что хочешь обойтись минимумом, зачем тебе Можайск, Звенигород? Трата времени!
– Времени у нас - целая зима. А ты дальше смотри. Я их пошевелю. Соберу, посмотрю, проверю. А потом возьму и скажу: слабаки! Это не можете, то не умеете - в поход не годитесь, такие мне не нужны. Знаешь, как завозятся! Или думаешь - нет?
– Завозятся. Только надолго ль их хватит?
– Может, и не хватит. Но все какая-никакая подвижка. На следующий раз уже лучше будет.
– А если сразу себя покажут?
– Тогда возьму. Кобениться и притворяться нельзя, все должно быть реально. И люди должны к реальности привыкать. Только вряд ли будет нормально. Насмотрелся я на нижегородских, да и на московских...
– Говорят, звенигородский князь Федор Андреич - мужик дошлый.
– Тем лучше. Только не в отдельном человеке дело. Верно? Система не годится, систему надо ломать. Только тогда толк будет.
* * *
На посещение Можайска и Звенигорода ушло три недели. К рождеству Бобер, осунувшийся, но веселый, вернулся в Серпухов и с порога, словно и не прерывал разговора, начал выкладывать монаху о том, что увидел, чего не увидел, чего не захотел, а чего захотел, да не смог.
– Ты был прав, звенигородский князь Федор - молодец. Но и я прав оказался.
Монах вытаращил глаза.
– ...Дружина у него хороша. А остальное как везде. Я сказал - он понял. И согласился. Молодец мужик! По-настоящему согласился. Не стал канючить, отмахиваться, жаловаться, что возможностей нет, а от души сказал: да, надо менять, по-старому не отсидимся. Он и сам уже подумывал, да не знал, как к Великому князю с разговором подступиться - перед Дмитрием такая стена! Зато в Можайске - болото! Ни черта ни думать, ни шевелиться не хотят. Пришлось честолюбивых воевод искать.
– Нашел?
– Нашел кое-кого. Там-то я дольше всего и возился. Но в конце концов всех обидел, от услуг отказался, ну и... все, как я тебе перед отъездом и говорил. Набычились. Насупились. Не знаю, как будет, но после похода - жив буду - поеду посмотреть. Обещал.
– Ну и у нас то же самое. Собрали мы с князь-Владимиром местных воинов. Слезы!
– Сколько собрали-то?
– Полторы тысячи. И дай Бог треть на что-то сгодится.
– Пять сотен?
– Ну, может, шесть. Не больше.