Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек
Шрифт:
Коллинз крепко сжал трубку, словно чье-то горло.
– Хорошо. Но больше мне сюда не звоните. Я встречусь с вами. Только не знаю, когда смогу уйти из дома. Я дам вам знать.
– Благодарю. Дайте мне знать сейчас, – сказал голос.
– Говорю вам, что я не могу просто взять и уйти. Вам это должно быть известно. Встретимся в мой выходной, наедине.
– Вы встретитесь со мной сегодня, – сказал голос, как бы констатируя факт. – Конечно, наедине.
– Это опасно. Я не могу исчезнуть надолго.
– Я не против того, чтобы прийти к вам, – сказал голос настойчиво. – Если подумаете, то сможете найти предлог
Лакей снова быстро оглянулся.
– Хорошо. Я сделаю это, но при условии, что вы больше не будете звонить сюда.
– Если вы будете благоразумны, то не буду звонить, – пообещал голос. – Где мы встретимся?
Коллинз подумал минуту.
– Все это рисковано. Вы знаете павильон в лесу?
– Нет, не знаю.
– Не доходя сторожки, увидите ворота, ведущие к коттеджу лесника. Павильон находится у озера. Вы его сразу заметите. Я буду там в шесть.
Он резко повесил трубку и вышел из вестибюля. Из библиотеки появился Фонтейн, закрыв за собой дверь. Вид у него был грозный. Глаза подозрительно смотрели на лакея.
– Кто вам звонил? – спросил он. – Мистер Коркрэн только что спросил меня, знаю ли я, что слуги пользуются телефоном в личных целях. Кто вам звонил?
Коллинз стоял притихший, опустив глаза, и не отвечал.
– Какая-то женщина, да? – спросил Фонтейн, ближе подходя к Коллинзу. – Это так? Лакей па мгновение поднял глаза и сказал спокойно:
– Да, сэр, – кашлянув, он добавил: – Одна молодая леди, с которой я поддерживаю отношения, сэр. Я объяснил, что она не должна звонить мне сюда.
– Поддерживаете отношения? Это что-то новенькое. Слушайте, Коллинз! Я мирюсь со многим, но есть вещи, которые я не терплю. Поняли?
Лакей кивнул головой:
– Вполне, сэр. Это больше не повторится.
– Лучше не надо было допускать этого, – сказал Фонтейн сердито. – Сдается мне, пришло время рассчитать вас, приняв все во внимание.
Тень улыбки скользнула по тонким губам Коллинза, но он промолчал. В этот момент из библиотеки вышел Коркрэн, и Фонтейн повернулся ему навстречу. Лакей, тихо ступая, ушел через холл.
– Вы были совершенно правы, приятель, – сказал Фонтейн. – Звонила девица! Какая наглость! Спасибо, что предупредили меня.
В семи милях от особняка в «Голове кабана» мисс Ширли Браун с торжествующим видом вышла из кабинки телефона-автомата. К ней подошел портье и сообщил, что приехал джентльмен по фамилии Эмберли и хочет повидать ее. Выражение торжества сменилось настороженным. Она попросила сообщить мистеру Эмберли, что ее не будет, и в качестве извинения сказать, что она должна выгулять собаку и не может задерживаться.
Выждав десять минут, за которые ее посетитель успел удалиться, она сошла вниз, ведя на поводке Билла. Мистер Эмберли ушел, не оставив записки. Вздохнув облегченно, но испытывая разочарование, Ширли направилась к Айви коттеджу, где намеревалась упаковать вещи Марка.
В пять часов она закрыла Билла в спальне и вышла, одетая в длинное пальто из твида и низко надвинутую на лоб фетровую шляпу. Она прошла прямо на рыночную площадь, где останавливались автобусы, курсирующие до деревень, расположенных вокруг города. Автобус номер девять, судя по табличке, ходил по маршруту до Лоуборо. В него-то она и села. Через несколько минут водитель, выполнявший также и функции кондуктора, занял свое место и включил мотор. Ширли, выбравшая место рядом с кабиной водителя, наклонилась и попросила его высадить ее у поворота, ведущего в Нортон.
Весь день было пасмурно, и не успел автобус выехать за пределы города, пошел мелкий моросящий дождь.
Сразу потемнело, и пейзаж, видимый из окна автобуса, был серым и безотрадным. Ширли поежилась, глядя на ровные мокрые поля, и с подозрением оглядела других пассажиров автобуса. Она подумала, что, должно быть, у нее разыгрались нервы. Хотя вообще-то ссылки на нервы она презирала, но сейчас испытывала чувство, что за ней следят с тех пор, как она вышла из «Головы кабана».
Ее спутники казались совершенно обычными людьми. Два фермера обсуждали погоду; краснолицый мужчина, должно быть лесник, сидел, развалившись на двойном сиденье, и перелистывал журнал «Наши собаки»; несколько женщин ехали из города с покупками. По пути в автобус село еще несколько пассажиров, которых приветствовали как знакомых. Позади Ширли ирландка шептала на ухо доверчивой и явно заинтересованной попутчице подробности чьей-то операции аппендицита.
У первой маленькой деревушки большинство пассажиров вышли, шофер вышел, чтобы передать пакет в гостиницу. Ширли и краснолицый мужчина остались одни в автобусе. И опять неприятное чувство, что за ней следят, заставило ее исподтишка взглянуть на него. Он был весь поглощен чтением журнала и, казалось, совсем не проявлял к ней интереса. Через милю от деревушки автобус остановился и высадил его у загона для охотничьих собак. Ширли уселась поудобнее, усмехнувшись над своими подозрениями.
Автобус останавливался еще несколько раз, чтобы подобрать пассажиров. Непривыкшая к неторопливому ходу сельских автобусов, Ширли начала терять терпение и поглядывать на часы. Уже почти стемнело, и водитель включил освещение. Капли дождя струились по оконному стеклу, по ногам неприятно дул холодный ветер.
Водитель свернул на обочину дороги и нажал на тормоз.
– Вам выходить, мисс. Вечер сырой.
Ширли достала кошелек.
– Мерзкая погода! – согласилась она. – Скажите, пожалуйста, когда будет обратный автобус?
– На обратном пути я буду здесь через час, – ответил водитель. Было ясно, что на этом маршруте только один автобус. – Возьмете обратный билет, мисс? Тогда с вас шиллинг.
– Нет, я, должно быть, не успею, – сказала Ширли.
– Что ж. Шесть пенсов, мисс.
Она протянула ему деньги, и водитель нажал на рычаг, открывая дверь. Она спрыгнула на дорогу и минуту постояла, наблюдая, как автобус скрылся за поворотом.
Она прихватила с собой фонарик, но еще было достаточно светло, чтобы разглядеть дорогу. Она стояла на перекрестке. Дорожный указатель показывал дорогу на Нортон и, подняв воротник пальто так, чтобы дождь не попадал на шею, она быстрым шагом пошла туда.
Дорога явно была не первоклассная, но хорошо отремонтированная. Она тянулась меж беспорядочно растущих кустов, минуя редко стоявшие коттеджи и фермы со службами. Два или три велосипедиста обогнали ее да еще одна машина, но видно было, что дорогой мало пользуются. Увидев идущего впереди пешехода, она торопливо обогнала его. Голос с сельским выговором пожелал ей доброго вечера, что было в привычке у деревенских. Она ответила на приветствие и поспешила дальше.