Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек

Хейер Джорджетт

– Но… Но…

– Очень хорошо, сэр, – сказал инспектор, улыбаясь. – А такая вещь, как достоверное алиби, в счет не идет, как я полагаю?

– Вы должны всегда остерегаться алиби, инспектор. Если бы у вас было больше опыта в раскрытии преступлений, вы бы знали этот урок назубок.

Инспектор побагровел:

– Может быть, вы соблаговолите представить нам доказательство, мистер Эмберли?

– Его нет, – сказал Эмберли. – Единственный человек мог бы опровергнуть его алиби, но он не осмеливается. Вы также должны смириться с этим. Признания

вы не получите.

– Очень интересно, – сказал инспектор саркастически. – И весьма похвально. В сущности, никакого обвинения в убийстве нет.

– Напротив, – сказал Эмберли.

– Понимаю, – сказал инспектор. – Я слышал ваше мнение о смерти Брауна. Собираетесь обвинить Коллинза в ней, полагаю?

– Коллинз, – сказал мистер Эмберли, берясь за шляпу, – меньше всех желал смерти Брауна, – он повернулся к полковнику Уотсону. – Что касается пропавшей улики, полковник. Если среди ваших подчиненных есть тактичный человек, только не Фрейзер, пошлите его поговорить с сестрой Даусона. Вполне возможно, что в момент убийства эта улика была при нем. Я хочу, чтобы все его личные вещи были тщательно осмотрены и все найденные бумаги переданы мне. Шанс не велик, но стоит попытаться. Особенно стоит обратить внимание на разорванные бумаги, полковник. Запомните, разорванные.

На пути в Грейторн он остановился в Аппер Неттлфоулде, чтобы повидаться с сержантом Габбинсом. Сержант занимался дорожной аварией, но выбрал время поговорить с Эмберли.

– Сделали, как я просил? – коротко спросил Эмберли.

– Да, сэр. Такер. Второй раз ошибаться он не будет.

– Тогда все в порядке, – сказал Эмберли и поехал домой.

Было уже девять часов вечера, когда напуганная горничная вбежала в гостиную в Грейторне и истерически воскликнула:

– О, сэр! О, моя леди! Воры!

– Что? – вскочил сэр Хамфри, уронив газету. – Где?

– О да, сэр! Так мне показалось. В комнате мистера Эмберли, сэр. Это меня так напугало, что мне плохо стало.

Эмберли посмотрел на нее с невозмутимым спокойствием.

– Что случилось? – спросил он.

Ее рассказ был запутан и изобиловал ненужными деталями, но, по сути дела, он сводился к тому, что несколько минут назад она поднялась в спальню мистера Эмберли приготовить постель ко сну и увидела, что в комнате все перевернуто. Все ящики выдвинуты, а их содержимое выброшено на пол. Небольшой письменный стол у окна тоже обшарили, а бумаги раскидали. Все чемоданы раскрыты, у кожаного портфеля, где мистер Эмберли, вероятно, хранит личные бумаги, вырван замок. Даже кровать вся перерыта, а что касается костюмов в шкафу, то она ничего подобного никогда не видела.

Она замолчала, чтобы передохнуть. Сэр Хамфри, пристально глядя на племянника горящим взором, сказал, что с него хватит. Леди Мэтьюс пробормотала:

– Лучше приберите в комнате, Молли. Он что-нибудь искал, Фрэнк?

Эмберли покачал головой:

– Довольно неглупо с его стороны подозревать меня, но не умно предполагать, что я могу оставить то, что ему надо, в своей комнате. Итак, он думает, что это у меня. Это кое-что проясняет.

– Какая удача, дорогой! Я рада. Но все-таки почему?

– По крайней мере, это означает, что вещь не попала в плохие руки, – сказал Эмберли, улыбаясь.

– Восхитительно, дорогой. Не волнуйся по пустякам, Хамфри. Нас это не касается.

Этого замечания сэр Хамфри перенести не мог. Если два ограбления в его собственном доме его не касаются, то хотел бы он знать, кого они касаются? И каким образом вор проник в дом, раз никто ничего не слышал? Поистине, это уж слишком! Леди Мэтьюс взглянула на окно.

– Сам видишь, не заперто. Вот пока мы обедали… Как ты думаешь, Фрэнк?

Тот согласно кивнул. Сэр Хамфри поднял с пола вечерний выпуск газеты и сказал с прямолинейностью, что Фрэнку пришло время жениться, и тогда жена положит конец его безрассудному поведению. Мистер Эмберли посмотрел на него довольно зло, и легкая краска проступила па его чисто выбритых щеках.

Леди Мэтьюс спокойным голосом перевела разговор на другую тему.

Но на этом волнения сэра Хамфри не закончились. В четвертом часу ночи его разбудил телефон, звонивший в библиотеке, которая находилась прямо под его спальней. Он вскочил, тихо выругался и вышел в коридор в тот момент, когда открылась дверь комнаты племянника.

– Нисколько не сомневаюсь, что звонят тебе, – сказал дядя злым голосом, – а потому иди и ответь сам.

С этими словами он вернулся в свою комнату и очень осторожно закрыл дверь.

Эмберли засмеялся и спустился по лестнице, завязывая пояс халата.

Звонили действительно ему. Сержант Габбинс говорил из отделения полиции. Есть новости, которые он решил сообщить мистеру Эмберли тотчас. Если бы не инструкции мистера Эмберли, он бы не решился поднимать его с постели в такой час.

– Ну же, продолжайте! – проворчал Эмберли.

Сержант, извинясь, сказал:

– Когда я припомнил, как вы вытащили меня из постели в ту ночь, мне стало смешно, сэр.

– Неужели? – сказал мистер Эмберли мрачно. – Что случилось?

– А то, что Альберт Коллинз дал деру, сэр.

Недовольство Эмберли как рукой сняло.

– Что?

– Во всяком случае, так кажется, – осторожно заметил сержант. – Только что звонил мистер Фонтейн, и констебль Уокер соединил его со мной.

– Фонтейн звонил в полицию в три часа ночи?

– Совершенно верно, сэр. Некоторые люди думают, что в полицию можно звонить в любое время. Я встречал таких, не буду говорить, кого именно. Так вот, я знаю людей, которые вытаскивают тебя из постели и понапрасну гонят туда, где ничего не происходит, да и произойти не могло.

– Если мне придет в голову убить кого-то, – сказал мистер Эмберли отчетливо, – не буду говорить, кого именно, то я сделаю это очень чисто, Габбинс, и не оставлю никаких улик за собой.

Густой хохот раздался на другом конце провода.