Зачет по выживаемости
Шрифт:
На восьмом этаже размещались аппаратура для производства биомассы и уходящие в темноту ряды холодильников. Еще этажом ниже — комплектующие каких-то ходовых частей.
Через полчаса мы вернулись на третий подземный уровень, где находился компьютерный центр. Если бы не слой пыли, покрывающий столы и пол, можно было подумать, что Виктор Харниш вышел отсюда всего минуту назад, даже дверь неплотно закрыл.
В разрозненно извлеченных сведениях из компьютерной памяти мы сначала мало что поняли. «Какие-то эмбриологические формулы, — досадливо морщился Алексей, перебирая файлы, — Все они озаглавлены «Homo Rangerus» — человек-боец, типы мутагенов: А, А-1, А-2, В, В-1, В-2, С… итак далее, вплоть до Z». Но постепенно из добытых
В конце концов мы решили, что из компьютерного информатория нам больше ничего не извлечь, захватили два толстенных лабораторных журнала с записями от руки и поднялись в гостиную, чтобы получше разобраться, на что же мы наткнулись. На несколько часов забыли о зачете. За окнами лил дождь. В наэлектризованном воздухе светились голубоватым светом волокнисто-керамические штыри на воротах. Стаи каких-то мелких летучих тварей с визгом носились во вспышках молний между темными силуэтами деревьев. Где-то на плато в семнадцати километрах отсюда нас ждал корабль, отнюдь не «Крестоносец», как мы теперь выяснили. Это был один из первых звездоскафов серии «Мэй-флауэр», оснащенный только что открытым в сорок восьмом году гиперпространственным приводом Бадера-Бадера, на котором Виктор Харниш приземлился на эту планету.
Доподлинно установлено, что Виктор Харниш проводил генетические исследования по улучшению человеческой расы. Безусловно, это был чрезвычайно талантливый эмбриолог, доктор Виктор Харниш. Ему удалось очень многое. Он опередил свое время. Это было время всеобщей эйфории. Недавно был создан гиперпространственный привод, и вдруг вся огромная необъятная Вселенная сократилась до размеров Атлантического океана эпохи Великих Географических Открытий. Да, опасно… Да, непонятно, что ждет на неизвестных берегах, но вон они, неоткрытые берега, за горизонтом, в нескольких неделях пути.
Идея Виктора Харниша была проста. То, к чему стремилось человечество, идя длинным путем самосовершенствования, проб и ошибок, Виктор Харниш попытался достичь, преобразовав цепь молекул ДНК в хромосомах человека. Свою программу он назвал «Homo Rangerus» — человек-боец, универсальный человек. То, чему нас учили в Астрошколе, добиваясь путем мучительных тренировок на выносливость, умение сосредотачиваться, нечувствительность к боли, Виктору Харнишу удалось закрепить в генетическом коде нового человека. Что произошло дальше… В этом оказалось разобраться труднее. На этот счет нами было выдвинуто несколько гипотез, из которых после жарких споров осталось всего две жизнеспособных.
Несомненно, Виктор Харниш добился практических результатов. Около трети яйцеклеток погибло в ходе экспериментов, примерно столько же было отбраковано на стадии трех-четырех месячных зародышей, но доктор Харниш сумел вырастить в инкубаторе восемьдесят два гомункулуса с совершенно фантастическими качествами. Они выросли из женских яйцеклеток. Никаких четырехруких гигантов, все — очень ладные и гармоничные девчонки. Мы видели фотографии: короткие вьющиеся волосы, смеющиеся, серьезные или озабоченные лица; глаза изумрудные, ореховые, цвета морской волны. Вот они, шести- или семилетние карабкаются, как муравьи, на высоченную мачтовую «сосну». Рыжая кора, зеленая хвоя, солнце брызжет сквозь иглы. Вот они, десятилетние, ныряют со скалы в озеро. Снято так, что видно крупно на переднем плане летящую к воде пару девчонок: глаза зажмурены, мокрые волосы дыбом, рты раскрыты. Визжат? Я невольно вспомнил наш с Алексеем прыжок с водопада. Вот они двенадцати- или тринадцатилетние катаются под дождем на огромном черепахоносороге, три из них схватили чудовище за хвост, упираются ногами в землю, смеются. Пытаются остановить десятитонного монстра?
Это были девушки с молниеносной реакцией, имеющие самые разносторонние способности универсального бойца, которые должны были дать начало абсолютно новому поколению человеческой расы, призванной
И в этот момент безоговорочного триумфа Виктора Харниша что-то произошло. Во-первых, непонятно, где жили эти восемьдесят девушек первого поколения. Во владениях Виктора Харниша мы не нашли ничего похожего на интернат. Вели первобытный образ жизни в джунглях? Свободные охотницы? Парк выживаемости? Что ж, достаточно ярко можно представить себе такую сцену, как схватка лесных принцесс с Бичом Божьим… Сумерки. Промозглым туманом тянет с болот. Светятся трухлявые пни. Девушки разделывают тушу слонопотама. И вдруг, не вой — рев обрушивается вместе с гигантским полосатым телом на поляну… Судя по рабочим записям в журналах, ни одна из лабораторных девушек не погибла в ходе испытаний на выживаемость. Так куда же они делись? Улетели? Корабль остался на космодроме. Растворились в лесах планеты и до сих пор где-то бродят поодиночке или живут тесным кланом на побережье одного из многочисленных необъятных болот планеты?
Произошла какая-то катастрофа. Что-то надломилось в размеренном беге событий. Возможно, причиной послужили накопившиеся эмбриологические отходы многих тысяч опытов, а может, это было просто стечение обстоятельств.
Но, по всей видимости, опыты Виктора Харниша что-то серьезно нарушили в экологическом балансе планеты. Причем настолько серьезно, что над планетой образовалась сеть… В этом месте мы с Алексеем и Валентином так и не нашли общей точки зрения. Вероятнее, над планетой уже существовала сеть, которой Виктор Харниш отгородился от остального мира, и эта сеть под действием неизвестно каких причин мутировала, превратившись в совершенно непреодолимую преграду не только для проникновения извне, но также и для взлета с планеты. Неизвестно, догадался ли Харниш о конкретных причинах, послуживших толчком к мутации, но он, судя по его действиям, рассуждал так: со временем барьерные свойства сети должны ослабеть. «А почему не усилиться?» — неизменно спрашивал в этом месте Алексей. Ну, может быть, потому, что ослабеет мутагенный фактор, порожденный генетическими экспериментами. Тут нам разобраться было не под силу.
Виктор Харниш погрузился в гибернационный сон, чтобы через сорок лет проснуться и, вырастив новую партию совершенных людей, попытаться взлететь с планеты. Логика практика и экспериментатора не обманула его. Судя потому, что два года назад у зачетников на «Сент-Мартене» не оказалось ни единого шанса прорваться сквозь сеть, а у нас это получилось, правда, ценой потери мезонатора, — барьерные качества сети начали слабеть, а значит, у нас есть все шансы на корабле Харниша вырваться наружу.
— Он был очень талантливым человеком, — сказал Алексей, — этот доктор Харниш. И все-таки я не хотел бы поменяться с ним.
Я глянул на Алексея. А кто бы хотел? Положить себя в гибернационную камеру вместо того, чтобы дышать, смотреть на небо и звезды, смеяться, любить, жить…
— Почему был? — спросил Валентин. — Он проснется в 2211 году.
— Нет, вы не поняли. Он очень одаренный человек, — повторил Алексей, — более того, не так это часто бывает, по-моему, — талант принес ему счастье. Он достиг того, чего хотел. Но он взялся… Я не могу выразить это… Он взялся не за свое дело. Он замахнулся на промысел богов, — Алексей сделал многозначительную паузу, — И боги…
— Боги его наказали? — спросил Валентин.
Алексей кивнул.
— Да, Прометей, прикованный к скале, должен был служить предупреждением дерзким. Приблизительно то же случилось и с Виктором Харнишем — его приковали к планете.
— А как же твоя теория разумной расы улиток? — спросил я.
— Одно другому не противоречит, — сказал Алексей, — Исполнителями воли богов становятся смертные. Они проводят в жизнь решения небожителей.
— Прометея приковали, — после некоторого раздумья заметил Валентин, — но огонь, который он похитил у богов, остался на земле у людей.