Зачистка
Шрифт:
— В армии, товарищ сержант, тогда порядок, когда все происходит вовремя. А не раньше или позже. Иди сюда.
Сержант вытягивается рядом. Забираю остатки семечек.
— Передай — иду.
Казармы РЭБ располагались в самом дальнем углу городка, подальше от посторонних глаз, и тащиться пришлось через плац, мимо военторговских палаток, кочегарки и столовой, к дверям которой только-только подвезли свежий хлеб. Первым желанием было украсть батон, оторвать корку и насытить переувлажненный вчерашними посиделками желудок, но за хлебовозкой неотрывно наблюдала едва поместившаяся в окне повариха, и мысль ушла так же легко, как и появилась.
В
«157,001 МГц.
22.04.
Абдул — н/у (неустановленному лицу).
— Утром будут журналисты из Москвы, телевидение. Надо дать интервью, что войну выиграем.
— Базара нет.
— Потом нужно будет обеспечить им коридор на возвращение.
— Такой есть. А когда их самих будем брать? Это же миллионы баксов бегают перед глазами!
— Жди момент. Пока они нам нужны как презерватив».
Та-ак, и кому какие еще требуются доказательства «независимости» нашей прессы образца 1996 года? Значит, моя подкожная неприязнь к журналистской братии вполне объяснима. Дать бы пару таких сообщений в их же газетенки, только кто же захочет узнать о себе правду? Такую правду! Так что будем пока читать в единственном экземпляре…
Вошел дежурный, прилип с черным фломастером к огромной, на всю стену, карте Северного Кавказа. На ней уже не оставалось живого места от обозначений, в какой точке, когда и кто выходил на связь. Я поначалу удивлялся: почему, имея точнейшие координаты, ни артиллерия, ни авиация не наносят удар по району? Летели бы клочки по закоулочкам от всей этой бородатой шелупони! Неужели и здесь рукой военных операторов водят политики?
Однако, послужив, вник в начальственную мудрость. И причина оказалась банальна: боевиков стало слишком много. Уничтожая одного главаря с рацией, мы мало чего добивались, так как на его место тут же избирался новый полевой командир. Или банда дробилась на несколько групп, что создавало еще больше неразберихи: за мелочью можно гоняться по горам до пенсии. Поэтому требовалось выбить сначала критическую массу самих бандитов, которые как раз и группировались вокруг командиров.
«152 011 МГц.
09.07.
Шатой — Полковнику.
— Это я. Местность осмотрел?
— Хорошее место, на букву «А», третье село от тебя.
— Укрепись и посиди день-два. Возможна добыча.
— Полакомимся».
«156 137 МГц.
10.24.
Грузин — Бача.
— Нас зажимают. Нужна подмога, подмога, подмога.
— Идет «Шахид» на подмогу.
— Он — говно. Мне пришли «Бородача».
У меня, как представителя Главного разведуправления Генерального штаба, существовали точечные задания, о которых не всегда обязательно было знать даже в штабе группировки. Для них существовал вынырнувший из Москвы, словно черт из табакерки, капитан Иван Петров, чьи просьбы и рекомендации требовалось незамедлительно выполнять — и все, больше никаких вопросов. Потому для оперативной конспирации приходится читать практически все подряд. Голова вроде не забивалась, общая обстановка рисовалась более конкретно, но ведь не за этим меня сегодня так рано подняли
А вот, наконец, и то, что наверняка заинтересовало Москву, а значит, становится и моим кровным делом:
«154 112 МГц.
О5.52.
Акробат — Ястребу:
— Аллаху акбар. Сбор двадцать второго августа. Есть возможность накрыть всех сразу. Подтяни все свои группы, ударим один раз.
— Со мной не расплатились еще за подрыв комендатуры в мае.
— Деньги на подходе. А если накроем съезд, получим в два раза больше.
— Хорошо. Будем. Но насчет долга имей в виду. Мне моим бойцам тоже что-то платить надо».
Не успел поднять голову, как передо мной вырос майор с щеголеватыми тонкими усиками над еще более тонкими губами. Я его практически не замечал: сидел в углу офицер — и сидел, занимался своими бумажками. Но при этом, оказывается, тайно наблюдал за моими действиями, даже издали прекрасно ориентируясь в записях. И едва я дошел до нужной страницы и нужного места, мне поднесли на ладони-блюдечке с каемочкой аккуратных ногтей дополнительную информацию, о которой только хотел заикнуться:
«22 августа в Гудермесе запланировано проведение совещания с вновь избранными главами администраций районов республики и активистами из числа сторонников федеральной власти — всего около ста человек.
По последним разведданным, «Ястреб» способен собрать вокруг себя до ста боевиков, «Акробат» — до 120».
Майор стоял рядом, готовый предугадать мои новые желания, но он для меня умер. Для меня теперь важнее был календарь на стене с передвижным красным окошком. До цифры «22» оставалась еще целая строчка пустых квадратиков, и пока я разбрасывал по ним первичные мероприятия, глаз «замылился» и красное окошко легко и незаметно превратилось в черную траурную рамку. Что за ерунда? Чур, не нас! Встряхнулся, вернул цвета в подобающие им расцветки. Перевел взгляд на майора. Чтобы отвлечься, набрать дистанцию, издали оценить полученные сведения, попытался предугадать ему иную судьбу, ежели он не надел бы погоны. По всему выходило, что потерял он себя для театра или кино: женщин такой типаж сводит с ума. Еще один адъютант его превосходительства. Купался бы в славе и в будуарах у актрисочек, а он вот возится с всевозможными циркачами и пернатыми.
Майор, угадав, что думаю о нем, вопросительно изогнул тонкие, почти женские брови. Являя саму проницательность и насмехаясь над ролью, которую я попытался определить ему, сообщил:
— Я дал сведения о возможном нападении в штаб группировки. Там планируют отменить съезд в Гудермесе.
О, как я подскочил! Как уставился на майора с его дебильными ниточками поросячьих щетинок.
— Никаких отмен! — крикнул так, что за перегородкой подняли головы «слухачи». — У вас, товарищ майор, была одна задача — докладывать о «Ястребе» мне лично, а не в штаб группировки. Забыли? Так я могу напомнить.
Майор побагровел. Еще бы, выслушивать от капитана при подчиненных взбучку — не только усы зашевелятся. Но ответил хотя и сдержанно, но с вызовом:
— А у меня свое начальство есть.
Что? Нет, я не избаловался вниманием к своей персоне, а тем более не кичусь своим положением в группировке. Но есть задачи, в решение которых непозволительно вмешиваться никому. И за которые отвечаю лично я — своими погонами и своей совестью. Тем более за «Ястреба». Но тихо, тихо, надо успокоиться. Глубокий вдох…