Задача – выжить

Громова Галина

– Так, вот, держи, – протянул несколько отксеренных листов Рябошеев. – В караулке не только планы были, а и МФУ, так что копий на всех хватит.

– А где третий боец? – поинтересовался Андрей, принимая бумажки.

– Да остался там. Будет при помощи камер нас координировать. Они, оказывается, не только на территории понатыканы, а и в коридорах тоже. Короче, у нас теперь свои глаза повсюду есть.

Прапорщик развернул один лист с напечатанным на нем планом здания, внимательно его изучил, что-то пробормотал себе под нос и только потом громко проговорил:

– Так, парни! Начинаем отсюда. – Рябошеев ткнул толстым пальцем в лист, чуть не проткнув его насквозь. – Будьте внимательны, в здании очень много лестниц, и блокировать на первом этапе мы их не сможем. Поэтому сначала пробуем выманить всех на линию огня и, только после того как положим любопытных, пройдем дальше. Понятно?

– Так точно… – ответили все дружно, но без какого-либо энтузиазма. Глядя на план здания, впору было хвататься за голову. Огромное количество лестниц, длинные узкие коридоры, вспомогательные помещения… За какое время можно пройти все здание и заглянуть в каждый уголок, вот так сразу сказать было сложно. Андрей в душе поблагодарил этих парней, взявшихся помочь им, потому как втроем зачистить все здание было нереально. Хотя конечно, у них имелась другая цель – спасти Машу. Но очень уж Доронин сомневался, что они остановились бы на этом. Сто процентов, в заднице заиграл бы героизм, и полез бы он спасать остальных удачливых студентиков от не очень удачливых, да так и присоединился бы ко вторым.

– Ну раз все понятно, вперед и с песней!

Все вернулись в свои машины. БТР тронулся, выпуская клубы газа, остальные же покатили за ним.

Аккуратно объехав клумбу с голубыми елями, «коробочка» устремилась на плац, растянувшийся практически на всю длину здания. Справа Андрей заметил бронзовый бюст Ильича. Ничего себе! Как это его еще не снесли? «Mersedes Vito» проехал мимо окруженного лавочками небольшого фонтанчика, сейчас, правда, не работавшего. На клумбах пробивались первые нарциссы, гиацинты и подснежники. Было такое ощущение, что находишься в парке отдыха. Если бы не застывшие невдалеке возле смотровой площадки фигуры. Они портили все настроение.

БТР выкатился на середину плаца – прямо напротив трибуны с одной стороны и товарища Крупского с другой. Владимир Ильич, стоя на каменном постаменте, серьезно взирал на копошащихся внизу букашек.

Центральная часть здания, к которой вела широкая лестница с корабельными якорями по обеим сторонам, была украшена арочными проходами, облицованными мрамором. Арки поддерживали массивный балкон с двенадцатью некогда белоснежными колоннами, которые со временем немного утратили свой лоск. Посредине, в пиджаке с разлетающимися полами, в стремительном порыве застыл дедушка Ленин, выкрашенный черной краской, на которой так контрастно выделялся не успевший растаять снег – особенно на лысине и на плечах.

– Эт че, снег? – поинтересовался Череп.

– Не, блин, перхоть! – гыгыкнул Доронин.

Колонна остановилась. Начали подтягиваться первые мертвяки. Вэвэшники, высыпавшиеся из БТРа и автобуса, заняли круговую оборону, открыв огонь. Грохотало знатно.

Очень много зомби подтягивалось со стороны лестницы, ведущей к общежитиям. Наверняка укушенные студенты пытались пробраться домой, но умирали и возвращались к иной форме жизни.

На плац сыпались гильзы, но их звон заглушал громкий треск выстрелов. Андрей с Черепом практически не стреляли – жадничали на патроны. А дохлики все перли и перли.

Первые признаки истощения сил противника, если можно так выразиться, появились примерно через двадцать – тридцать минут. Конечно, все было не так гладко, как хотелось бы – среди медленных и неуклюжих жмуриков неожиданно оказалось много очень даже подвижных. Ну до вчерашнего арматур-батыра, что в переводе с казахского – терминатор, им было далеко, как Кате Пушкаревой до Моники Белуччи, но все же получился неприятный сюрприз, когда несколько десятков голодных существ резво рванули на не ожидавших такой прыти солдат.

– Все, заходим! – махнул рукой Рябошеев, и штурм-группа, в которую входили практически все, не считая спасенных, водителей и нескольких парней охраны, направилась в сторону входа в здание.

Машины было решено оставлять возле БТРа – повышался шанс того, что в случае второй массовой атаки зомби не заблокируют выезд.

– Сашка, прикрывай правый фланг. Дядя Паша, – впервые обратился так к Бондаренко Андрей, – на вас левый.

– Добро!

И все же Доронину было не по себе: в Павле Степановиче он не сомневался – тот калач тертый, а вот Череп не вызывал особого доверия. Ну служил он в армии срочку, но это абсолютно не делало его неубиваемым Рембо.

Андрею вдруг показалось, что где-то он уже видел эту лестницу и колонны, расположенные на полукруглом балконе, и в то же время он был уверен, что в этом крыле здания никогда не был. «Или это дежавю, или я определенно тю-тю», – подумалось мужчине, когда он вместе с остальными поднимался по мраморной лестнице.

И тут его осенило. В кино! Он видел эти колонны в кино! Нет, крымские и, в частности, севастопольские пейзажи всегда привлекали деятелей киноискусства. Поэтому неудивительно, что столь красивое здание также было выбрано как декорация к фильму «Водитель для Веры». Северное крыло университета как раз снималось в роли роддома, окуда ушлый водятел в исполнении смазливого Петренко забирал героиню Алены Бабенко. Только вот чудеса российского монтажа показали внешний вид «роддома» как здание голландского университета, а внутренний – как холл СевНТУ [41] , что на Гоголя.

41

СевНТУ – Севастопольский национальный технический университет.

Группа зачистки взлетела по лестнице, ведущей в итальянский дворик, окруженный арками, поддерживающими полукруглую длинную открытую площадку с колоннами. На улице никого не было – только пятна засохшей крови и несколько костей говорили о случившейся трагедии.

– Откуда здесь кости? – прошептал Череповец.

– От верблюда. Не тупи!

Вбежавшие первыми в здание парни в черной форме заняли оборону сразу на три стороны – в расходящийся вправо-влево светлый коридор с огромными окнами и широкими (около полуметра) подоконниками, а также две лестницы, ведущие на второй этаж и в подвальные помещения.

– Сначала подвал зачистить надо, с этой стороны он тянется примерно до того кабинета, – посоветовал Череп, кивнув вправо, хотя на какой именно кабинет, было непонятно.

– А ты откуда знаешь?

– От верблюда, – не остался в долгу тот.

– Рябошеев, – крикнул Андрей, не используя рацию, – Череп говорит, что подвал короткий и с одной стороны глухая стена.

– Понял.

Четверо парней, прикрывая друг друга, спустились на пролет ниже. В лестничном проеме между улиткой перил торчала какая-то непонятная железная хренотень. С какой целью она тут располагалась – было неясно. Может, эти железяки, как и Ильич на плацу, пережиток советского прошлого?