Задверье (Никогде)
Шрифт:
Мистер Стоктон удалился, коротко кивнув своим знакомым. Джессика подошла к Кларенсу.
– А что здесь делает охрана? – тихо спросила она.
Охранники в толпе удивленно озирались, словно и сами плохо понимали, как тут оказались. Кларенс попытался объяснить, зачем вызвал охрану, но тут же запутался и с удивлением понял, что и сам не знает, как это произошло.
– Я сейчас разберусь, – сказал он.
Джессика кивнула, оглядела толпу и радостно улыбнулась. Кажется, все прошло хорошо.
Ричард и Дверь шагнули в сноп света. И тут же стало
Они оказались в огромном каменном зале. Потолок подпирали стальные колонны, почерневшие от времени и покрытые ржавчиной. Эти колонны были невероятно высокими. Откуда-то доносился тихий плеск воды: фонтан или, может быть, какой-то источник. Дверь все еще крепко держала Ричарда за руку. Где-то вдали загорелся огонек и заколыхался во тьме. Потом еще один, и еще. Ричард догадался, что кто-то зажигает свечи. И тут он увидел его: высокий, в белых одеждах, он шел к Ричарду и Двери, и вокруг тут же загорались свечи.
Казалось, он шел очень медленно, но, видимо, это было не так, потому что буквально через несколько секунд он остановился перед своими гостями. У него были золотистые волосы и бледное лицо. Он был не намного выше Ричарда, но рядом с ним Ричард почувствовал себя маленьким мальчиком. Он не походил ни на мужчину, ни на женщину и был невероятно красив. У него был очень тихий голос.
– Леди Дверь? – спросил он.
– Да, – отозвалась Дверь.
Он мягко улыбнулся и смиренно кивнул.
– Я рад видеть вас, тебя и твоего спутника, в моих владениях. Я – ангел Ислингтон.
У него были большие светлые глаза. А одежды были не белыми, как сначала подумал Ричард, – нет, они казались сотканными из света.
Ричард не верил в ангелов. Никогда не верил. И не собирался верить. Но все же гораздо проще во что-то не верить, когда оно не смотрит на тебя и не называет по имени.
– Ричард Мэхью, – сказал ангел, – приветствую тебя. – Он повернулся. – Прошу вас, идемте за мной.
Ричард и Дверь пошли за ангелом по залу. И свечи гасли у них за спиной.
Маркиз Карабас брел по коридору заброшенной больницы. Осколки стекла и старые шприцы хрустели под его тяжелыми черными сапогами. В конце коридора была двойная дверь, что вела на запасную лестницу. Маркиз спустился по лестнице в подвал.
Оказавшись в подвале, Карабас прошел по пустым комнатам, брезгливо переступая через кучи мусора. Пройдя мимо туалетов и душевых, по старой железной лестнице он спустился еще ниже, открыл полусгнившую деревянную дверь и зашел в комнату. Здесь было сыро и темно. Он огляделся. Презрительно посмотрел на недоеденного котенка и горку лезвий на столе. Смахнул мусор со стула, уселся поудобнее и закрыл глаза.
Через некоторое время дверь распахнулась, и кто-то вошел.
Маркиз Карабас открыл глаза, зевнул и радостно улыбнулся мистеру Крупу и мистеру Вандемару.
– Привет, ребята, – сказал он. – Я подумал, нам с вами пора поболтать с глазу на глаз.
Глава X
– Вы пьете вино? – спросил ангел.
Ричард кивнул, а Дверь ответила нерешительно:
– Я как-то пила. Отец нам налил за обедом. Разрешил попробовать.
Ангел Ислингтон поднял похожую на старинный графин бутылку, которая так сверкала и искрилась, что Ричард подумал: должно быть, она сделана не из стекла, а из чистейшего хрусталя или даже вырезана из огромного цельного алмаза. Хрусталь – или что бы там ни было – так причудливо отражал свет, что казалось даже, будто светится само вино.
Ангел снял крышку и налил вина в бокал – немного, всего на дюйм. Это было белое вино, но Ричард такого никогда не видел. Оно бросало на каменные стены блики, похожие на солнечных зайчиков на воде.
Дверь и Ричард сидели за почерневшим от времени деревянным столом на тяжелых деревянных стульях и молчали.
– Такого вина больше нет, – проговорил Ислингтон. – Это последняя бутылка из дюжины, которую дал мне твой далекий предок.
Ангел протянул бокал девушке и принялся бережно, с любовью наполнять следующий. Он был похож на священника, исполняющего ритуал.
– Он подарил мне вино в честь моего прибытия. Это было тридцать… нет, сорок тысяч лет назад. Давно… – Ангел передал бокал Ричарду. – Вы, очевидно, считаете, что такое вино надо беречь, но у меня так редко бывают гости. Путь сюда труден.
– Angelus… – прошептала Дверь.
– Да-да, вам помог Angelus. Но к его помощи можно прибегнуть только один раз. – Ангел поднял бокал и поглядел на вино на свет. – Пейте осторожно, оно очень крепкое, – посоветовал он и опустился на стул между Ричардом и Дверью. – Мне нравится думать, – печально продолжал он, – что когда пьешь это вино, ты пьешь солнечный свет тех дней, которые уже не вернутся. – Он поднял бокал. – За былую славу.
– За былую славу, – эхом откликнулись Дверь и Ричард и осторожно пригубили вино.
– Невероятно! – пробормотала девушка.
– Невероятно! – повторил Ричард. – А я думал, вино с годами превращается в уксус.
Ангел покачал головой.
– Не такое, как это. Все дело в винограде. Важно, где выросла лоза. А такой лозы больше нет – те виноградники поглотили волны.
– Оно волшебное! – воскликнула Дверь, потягивая солнечную жидкость. – Я в жизни не пробовала ничего подобного.
– И не попробуешь. Вина Атлантиды больше не осталось.
Где-то в глубине сознания тоненький голосок разума говорил Ричарду, что Атлантиды никогда не было и, если уж на то пошло, ангелов тоже не бывает, да и большая часть всего, что с ним происходило в последние дни, – это бред. Но Ричард не стал его слушать. Медленно и с трудом он учился доверять своим чувствам. Он понял, что самое простое и самое правильное объяснение всему, что он увидел за это время, – то, которое давали Дверь, маркиз и другие. Да, это объяснение казалось невероятным, но оно было единственно верным. Он сделал еще глоток вина и вдруг почувствовал себя абсолютно счастливым. Он подумал о небесах – таких огромных и синих, каких он никогда не видел, о солнце – большом и желтом, которое светило над миром, где все было проще, потому что и сам мир был гораздо моложе.