Загадка 37 года (сборник)
Шрифт:
Внешне все выглядело предельно благопристойно. Ни форма, ни содержание решения ПБ не позволяли усомниться, что речь идет о передвижении Енукидзе по горизонтали, а не по вертикали власти. Его оставляли на том же уровне законодательной структуры. Назначали на почетный и, вместе о тем, чисто представительский пост. Давали своеобразную синекуру, позволявшую жить в Тифлисе и Москве — председатель ЦИК ЗСФСР по конституции, являлся и сопредседателем президиума ЦИК СССР. Подтверждало именно такой смысл решения еще и то, что Енукидзе оставляли членом конституционной комиссии, образованной 8 февраля на первой сессий ЦИК СССР седьмого созыва.
В действительности за решением крылось нечто серьезное: Енукидзе сместили с того поста,
Между тем, с конца февраля СПО стало получать данные, свидетельствующие о далеко идущих намерениях некоторых фигурантов «Кремлевского дела».
Показания Мухановой, 4 марта 1935 года: «Розенфельд мне говорила, что на Ленина было покушение, совершенное Каплан, а на Сталина вот никак не организуют. Она сказала, что нужна русская Шарлотта Кордье для спасения русского народа».
Н.А. Розенфельд, 4 марта — начальнику экономического отдела (ЭКО) НКВД Л.Г. Миронову, начальнику 3-го отделения ЭКО Чертоку: по словам ее бывшего мужа, Розенфельда Н.Б., Каменев говорил о своем тяжелом положении, о том, что все зло в Сталине, который виновен в этом его положении, что Сталин ему мстит, что пока будет Сталин, положение его останется таким же тяжелым…
«Вопрос. К какому выводу в результате бесед Розенфельда с Каменевым пришли Вы и Розенфельд?
Ответ. Мы пришли к выводу о необходимости активной борьбы с руководством ВКП(б) вплоть до террористических актов.
Вопрос. Вы и Розенфельд Н.Б. пришли к этому самостоятельно?
Ответ. Нет, на это в значительной мере повлиял Каменев Л.Б., который, как это мне подтвердил Розенфельд Н.Б., говорил последнему о необходимости устранения Сталина».
Муханова, 4 марта: Н.А. Розенфельд говорила ей, что «Каменев озлоблен на Сталина и не успокоится, пока не будет играть активной политической роли, что возможно только при условии, если Сталин будет отстранен от руководства», а это «возможно только его уничтожением». Розенфельд «дала мне понять, что террористический акт над Сталиным готовится по прямому поручению Каменева». На вопрос же о том, как конкретно они намеревались совершить убийство, Муханова ответила: надо только «добраться до библиотеки Сталина, а там вопрос будет решен в зависимости от обстановки, в которой мы очутимся». Потому-то, добавила Муханова, Н.А. Розенфельд просила Л.Н. Минервину, секретаря Енукидзе, устроить их обеих в библиотеку Сталина.
Подтверждение именно такой версии прозвучало и в показаниях некоторых иных лиц, привлеченных по «Кремлевскому делу». Так, П.И. Гордеева и Т. П. Бураго, сотрудницы правительственной библиотеки, показали, что Н.А. Розенфельд и Муханову интересовало, где находится квартира Сталина.
В.А. Барут, работавший в правительственной библиотеке с 1931 по 1932 год, а затем около года в Оружейной палате, отметил: «Розенфельд подчеркивала, что Енукидзе оказывает ей поддержку». Брат же Каменева, до развода в 1922 году муж Н.А. Розенфельд, 5 марта уточнил: мол, она в 1932 году «впервые заговорила о необходимости убийства Сталина… С этой целью она обхаживала Енукидзе».
Вскоре в следствии, пока лишь накапливавшем данные, наступил качественный сдвиг. Муханова сделала 8 марта решающее для «Кремлевского дела» заявление. Муханова рассказала, что организация заговорщиков состоит из пяти групп: в правительственной библиотеке; в КК; в Оружейной палате; бывших троцкистов вне Кремля; из художников. Только так следствие смогло, наконец, систематизировать полученную информацию по принципу места работы тех, чьи фамилии фигурировали в материалах дознания.
Положение несколько осложнилось из-за позиции, занятой во время допросов по «Кремлевскому делу» уже отбывавших наказание Зиновьева и Каменева. Последний 20 марта и 11 апреля категорически отрицал все. И то, что показал его брат, и то, в чем сознались Н.А. Розенфельд и Муханова.
Зиновьев же признавался во всем, а заодно и «топил» своего старого соратника, не забывая, где следует остановиться. 19 марта он заявил:
«Каменев не был ни капельки менее враждебен партии и ее руководству, чем я, вплоть до нашего ареста… Каменеву принадлежит крылатая формулировка о том, что «марксизм есть теперь то, что угодно Сталину»… Читая «Бюллетени оппозиции», я подробно информировал Каменева о содержании этих документов и о моем положительном отношении к отрицательным оценкам, которые давал Троцкий положению в стране и партии… Призыв Троцкого «убрать Сталина» мог быть истолкован как призыв к террору… Контрреволюционные разговоры, которые мы вели с Каменевым и при Н.Б. Розенфельде, могли преломиться у последнего в смысле желания устранить Сталина физически… Мы же говорили в смысле замены его на посту Генерального секретаря ЦК ВКП(б)».
Тем временем продолжал работать с материалами «Кремлевского дела» и Ежов. Обнаруженные им сообщения секретных сотрудников НКВД о давней засоренности аппарата учреждений Кремля антисоветскими элементами, подкрепленные протоколами допросов, которые Ежов стал получать из НКВД, послужили основой для черновика записки, которая после редактуры лично Сталиным и Молотовым получил название: «Сообщение ЦК ВКП(б) об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе».
В нем, утвержденном ПБ 21 марта, слегка приоткрывалась завеса тайны, окутывавшей решение от 3 марта. Прежде всего, оно дезавуировало решения как ЦИК СССР, так и ЦИК ЗСФСР. Теперь оказывалось, что Енукидзе был «переведен на меньшую работу в качестве одного из председателей ЦИКа Закавказья, причем представительство Закавказской федерации в ЦИК ССОР в качестве одного из председателей последнего оставлено за т. Муталибовым». И тут же разъяснялось: «Действительные мотивы этого перемещения не могли быть объявлены официально в печати, поскольку опубликование могло дискредитировать высший орган советской власти». А затем «Сообщение» переходило к сути дела.
«В начале текущего года, — указывалась в нем, — стало известно, что среди служащих правительственной библиотеки и сотрудников комендатуры велась систематическая контрреволюционная травля в отношении руководителей партии и правительства, особенно в отношении товарища Сталина, с целью их дискредитации. При ближайшем расследовании органами НКВД источников распространения этой травли было обнаружено в последнее время несколько связанных между собою контрреволюционных групп, ставивших своей целью организацию террористических актов в отношении руководителей советской власти и партии и в первую очередь в отношении товарища Сталина… Многие из участников и в особенности участниц кремлевских террористических групп (Нина Розенфельд, Раевская, Никитинская и др.) пользовались прямой поддержкой и высоким покровительством тов. Енукидзе. Многие из этих сотрудниц тов. Енукидзе принял на работу и с некоторыми из них сожительствовал… Учитывая вскрытые следствием факты, и особенно — за последнее время, ЦК считает необходимым обсудить на ближайшем пленуме ЦК вопрос о возможности оставления тов. Енукидзе в составе членов ЦК ВКП(б)».
Между тем, комиссия ПБ под председательством Ежова завершила порученную ей чистку служащих Кремля. Из 107 сотрудников аппарата ЦИК СССР, в том числе и правительственной библиотеки, оставила на работе лишь девятерых. Об этом Ежов рассказал в докладах, сделанных 23 марта на трех закрытых партсобраниях: работников ЦИК СССР, ВЦИК, совнаркомов СССР и РСФСР, гаража особого назначения; КК, специальной охраны и отдельной роты охраны; Школы им. ВЦИК. Поставил в известность коммунистов об отрицательной роли во всем происшедшем Енукидзе, о том, что в правительственной библиотеке арестован 21 человек, в КК — 14, а всего под следствием находится 65 человек.