Загадка Безумного Шляпника
Шрифт:
Видите, как все было. В воскресенье вечером я попросил Фила позвонить мне утром. Он позвонил, в страшном волнении. Фил попал в новую передрягу. Это было… словом, с женой мистера Биттона. Но тогда я об этом не знал. Я уже настоял на том, чтобы он скрыл рукопись и держал ее где-нибудь у себя в квартире. Я без конца втолковывал это ему… для того, чтобы я мог вынести ее из квартиры.
И он это сделал. Он попытался подложить ее в машину старика – об этом вы знаете, – перед тем как отправиться в Тауэр на встречу со мной. Но мои указания настолько запечатлелись в его мозгу, что перед уходом в Тауэр он все-таки вернулся домой и спрятал рукопись в своем кабинете за решеткой камина.
Устроить фальшивый звонок мне ничего не стоило. Первый звонок был настоящим. Когда раздался второй звонок, я находился в рабочей комнате. Я просто позвонил наверх Паркеру и разговаривал с ним голосом Дрисколла. Я знал, что он позовет меня к отводной трубке. Тогда я подойду к телефону, сам себе скажу: «Привет, Фил!» – и отвечу его голосом, и Паркер положит трубку. Я думал, все устроено…
Обхватив голову руками, Далри погрузился в задумчивость. В камине потрескивал огонь. Хэдли сидел неподвижно…
– Но я должен был спешить. Мой план был прост. Я собирался оставить машину генерала в мастерской в Холборне, быстро добраться до квартиры Фила и выкрасть рукопись. Затем я хотел открыть окно, устроить в квартире беспорядок и что-нибудь украсть, чтобы это выглядело как кража со взломом. Я не испытывал сомнений. Я знал, что Фила никто не обвинит в краже – старик так и не узнает об этом. Единственный риск, на который Фил шел, – это попытка вернуть ее. И… господи! Если вы думаете, что я не решался украсть ее у старика… Я бы сорвал рубашку с его спины, вот как я к нему относился. Проклятый… Но не обращайте внимания.
Далри взял бутылку виски и налил себе почти полный стакан. Он принял вызывающий вид, на щеках появился тусклый румянец. Молодой человек нервно звякнул бутылкой о стакан. Далри выпил почти полный стакан неразбавленного виски…
– Казалось, все пройдет удачно. Фил никогда бы меня не заподозрил. Я прибыл на его квартиру, когда его там уже не было, и смог спокойно обыскать ее. Когда я занимался поисками рукописи, вдруг раздался телефонный звонок. Это звонил Паркер из Тауэра. Мне не нужно было отвечать ему, но я так испугался. Хотя позднее… – он грустно усмехнулся, – позднее это обеспечило мне алиби. Было как раз без четверти два…
Слушайте! Какое-то время я ходил по всем комнатам и искал рукопись, потому что сначала и не подумал заглянуть под решетку. Но все-таки посмотрел там и нашел ее. Я не торопился, потому что думал, что Фил еще долго проторчит в Тауэре. Найдя рукопись, я внимательно ее осмотрел и спрятал в карман. Я собирался еще перевернуть несколько предметов мебели, когда…
Я обернулся. Мне показалось, что я услышал какой-то шум. И в дверях увидел Фила, который стоял и смотрел на меня. Я понял, что он все видел.
Далри поспешно допил виски, и его остановившийся и отсутствующий взгляд выражал ужас. Он слегка поднял руку, будто что-то нащупывая впереди.
– Вам не приходилось видеть Фила в приступе ярости! Он становился просто сумасшедшим. Он стоял там и тяжело дышал, презрительно сощурив глаза. Мне уже приходилось видеть его в таком состоянии. В тот раз он пытался зарезать человека перочинным ножом только за то, что тот высказал насмешливое замечание о его одежде. Он становился… как это… невменяемым и страшно опасным. В комнате было холодно и тихо, и я слышал, как он дышит и как тикают мои часы… и…
И он закричал. Стал страшно ругать меня. Мне в жизни не приходилось слышать таких ругательств. Это было так грубо, что звучало… не знаю даже, как сказать… непристойно, что ли. На нем было коричневое кепи, сдвинутое набок. Я всегда знал, когда он прыгнет. Мы с ним несколько раз боксировали в перчатках, но я прекратил с ним тренироваться, потому что боксировал лучше, и, когда мне удавалось обмануть его защиту и нанести ловкий удар, он выходил из себя и заявлял, что хочет сразиться со мной на ножах. И он был опасным, как дикая кошка. Мог мгновенно ударить ниже пояса. Я видел, как он присел, изготовившись к броску. Я сказал: «Фил, ради бога, не валяй дурака!» – а он огляделся в поисках какого-нибудь оружия и увидел эту стрелу от арбалета, которая лежала на низком столике у двери. Затем он бросился на меня.
В этой тесной комнате никуда не убежишь. Я попытался уклониться и схватил его за воротник, как провинившуюся собаку. Я знал, что, если смогу вывернуть ему кисть, он успокоится. Но он упал. Мы сцепились… Я… я даже не знаю, как все произошло. Я услышал, как на пол рухнул стул. И в следующее мгновение мы сцепились, и я оказался сверху и услышал какой-то хруст… и сразу после этого…
С-смешно. В детстве у меня была резиновая игрушка, из тех, на которые нажимаешь, а они пищат и плачут. Потому что у него вырвался такой же звук, только в сто раз громче и страшнее. Какой-то жуткий, сверхъестественный, можете вы понять? А потом послышалось шипение и бульканье, как будто из игрушки выходит воздух. И он затих и не двигался.
Я встал. Он упал на эту стрелу, или я своим падением вогнал ее в его тело, так что острие вонзилось в пол. Затылком он ударился о каминную решетку, когда мы упали. Крови почти не было, если не считать маленькой струйки, которая вытекла сбоку из его губ…
Далри откинулся назад, закрыв глаза руками.
Глава 21
НЕРАСКРЫТОЕ ДЕЛО
Какое-то время он был не в силах говорить. Далри слепо пошарил в поисках бутылки. Рэмпоул подумал, но все-таки налил ему еще немножко виски. Хэдли опустился на стул и не отрывал взгляда от пламени…
– Не понимаю, – глухо пробормотал Далри, – понять не могу, зачем он вернулся…
– Возможно, я смогу вам объяснить, – вступил в разговор доктор Фелл. – Посидите, успокойтесь, мой мальчик… Хэдли, теперь вы понимаете?
– Вы имеете в виду…
– Да. Это должно быть вам ясно. Вы же сами навели меня на эту мысль. Когда Дрисколл в половине второго стоял у ворот Изменников в Тауэре и разговаривал с миссис Биттон, он внезапно о чем-то вспомнил. И так испугался, что едва голову не потерял. Он сказал, что ему нужно пойти и немедленно это сделать. Что же он вспомнил?