Загадка Красной вдовы
Шрифт:
Очевидно, собрал; свежевыбритый Мастерс так и сиял, как будто собирался немедленно кого-то арестовать; он буквально раздувался от гордости; как только он величественным жестом снял шляпу, все ощутили запах лосьона для волос.
— Всем доброе утро. — Старший инспектор положил на стол портфель. — Как вы можете догадаться, джентльмены, сегодня утром я немного поработал. Есть ли у меня новые улики, спросите вы? Да, есть. — Под унылым взглядом Г. М. он сел и взял предложенную сигару. — Не буду держать вас в напряжении. Я разузнал кое-что о Бендере. Эта информация, хотя и не добавляет ничего к общей картине, подтверждает мою точку зрения. Он проживал в небольшой частной гостинице в Блумсбери, возле психотерапевтической больницы, — чтобы вовремя успевать на срочные вызовы. Я разговаривал с хозяйкой гостиницы, и ее показания подтверждают мою точку зрения… подтверждают, джентльмены, даже в такой малости, как мозоли.
— Какой малости? О чем вы? — удивленно спросил сэр Джордж.
— О мозолях, сэр, — любезно объяснил старший инспектор и стал внимательно рассматривать свой огромный ботинок. — Надеюсь, вам они никогда не докучали. Знаете, мозоли способны доставить немало мучений, если…
— Все, — сказал Г. М. — Хватит! Я уже наслушался такого бреда, что уши вянут, но мозоли — это уже чересчур. Мастерс, вы что, хотите сказать, что Бендера убили мозольным пластырем?
— Спокойно, сэр… Сейчас я перейду к делу. Я просто не мог устоять перед тем, чтобы не подпустить туману — по вашему примеру. — Мастерс перестал улыбаться и принял деловой вид. — Я хочу, чтобы вы ясно представляли себе характер покойного Бендера. Помните, у меня все не укладывалось в голове, как он мог по собственной воле остаться один в комнате и спокойно поджидать убийцу? Он намеренно пошел на риск — уж такой был человек. Однажды у него разболелся живот; он даже заподозрил приступ аппендицита, однако он никому ничего не сказал и продолжал выполнять свои обязанности; Бендер считал: если пациент с психическими отклонениями заподозрит, что его врач сам нездоров, то лечение не принесет желаемого результата. Даже такая мелочь, как мозоли…
— С его аппендиксом действительно было что-то не так? Не было? Тогда чего вы поднимаете вокруг этого такую шумиху?
— Потому что я знаю, от чего он умер, — спокойно ответил Мастерс и открыл портфель. — У меня здесь два вещественных доказательства: кусок тонкой нити и фотография. С их помощью я покажу вам, как Гай Бриксгем совершил убийство. Смею предположить, что он безумен, поэтому его не повесят. Но, джентльмены, — явно наслаждаясь речью, продолжал Мастерс, — чтобы, хм, облегчить понимание, позвольте сначала рассказать вам о трудностях, с которыми мне пришлось столкнуться, и о том, как они помогли мне в дальнейшей работе. Итак! Вот «вдовья комната».
Он подвинул к себе чистый лист писчей бумаги и нарисовал на ней удивительно ровный квадрат. Под ближней к нему стороной квадрата он написал слово «дверь», над дальней — «окно», слева — «камин», справа — «пустая стена».
— Как вы можете видеть, перед нами классическая ситуация, когда убийство технически невыполнимо. Дверь под наблюдением, окно забрано крепкими ставнями, которые невозможно открыть из-за приржавевших к гнездам болтов. Прежде всего мы проверили дымоход. В нем установлена решетка с мелкими ячеями, и он так забит сажей, что пролезть в него невозможно. Потайные ходы отсутствуют… На первый взгляд все выглядит так, будто где-то должен быть какой-то фокус; я имею в виду отравляющее устройство. Джентльмены, — возвестил Мастерс, — мы с моими людьми… хм… прочесали комнату мелким гребнем. В ней ничего подобного нет.
— Вы уверены? — спросил сэр Джордж.
— Абсолютно, стопроцентно уверен. Идем дальше. Несмотря на то что Бендер был отравлен, а из комнаты после его смерти доносился чей-то голос, у всех в доме имеется алиби. Джентльмены, я справился с данной трудностью с помощью, простите за выражение, простого здравого смысла. Мой подход состоял в следующем: следовало опровергнуть чье-либо алиби, что оказалось совсем нетрудно. У двух человек не было алиби вообще. То есть их алиби не подтверждалось другими источниками, как в случае с остальными; они просто повторяли слова друг друга. Я был вполне уверен в том, что мистер Гай Бриксгем лжет. Значит, он убедил свою тетю покрывать его.
Я сразу вспомнил ее странное поведение в ходе допроса. Но странное поведение — еще не улика. Что меня действительно поразило, так это последняя ее фраза перед уходом. Она неожиданно указала на окно и произнесла… хм… если можно так выразиться… мученическим тоном: «Ставни надежно закрыты изнутри?»
Г. М. устал сидеть в положении «ноги выше головы» и сел нормально.
— Неплохо, Мастерс, — проворчал он. — Боюсь, вы потихоньку перенимаете мою привычку занудствовать, но все равно неплохо. Да. Я тоже думал об окне. Что дальше?
— Да, мне не давало покоя то, где нашли тело. Понимаете? Он лежал за кроватью. Не прямо напротив окна, но рядом с ним, на линии между кроватью и стеной… Именно так! Так почему она спросила: «Ставни надежно закрыты?» Я сказал себе: «Предположим, мистер Гай все же отлучался, а вернувшись в гостиную, признался тетке, что заглядывал в комнату через окно и видел, как умер мистер Бендер; он клялся, что не имеет к его смерти никакого отношения; даже если бы он хотел убить Бендера, то не смог бы проникнуть внутрь из-за закрытых наглухо ставен, и попросил ее подтвердить, что он не выходил из ее гостиной, и тем самым обеспечить ему алиби. В таком случае ее вопрос был правомерен. Гм! Человек, стоящий у окна, мог легко разглядеть, что творится в комнате: между ставнями имеются щели. Причем щели горизонтальные, каждая примерно четверть дюйма шириной. Поэтому…
— Погодите, — вмешался сэр Джордж. — Там же, помимо ставен, есть окно со стеклом. Правда, я припоминаю…
— Из окна сильно дуло, — сказал Терлейн, на удивление хорошо запомнивший каждую мелочь во «вдовьей комнате». — Некоторые стекла были разбиты.
Мастерс кивнул:
— Совершенно верно. Я заметил это ночью, когда сгустившийся туман стал просачиваться в комнату. Мы выкрутили-таки болты и открыли ставни; до нас их никто не трогал. Окно снаружи — очень высокое окно, как вы, может быть, помните, — состоит из двух вертикальных рядов квадратных стекол со стороной примерно полтора фута. Окна почернели от грязи — все, кроме одного, которого вообще не было. Стекло, расположенное примерно на половине высоты окна, вырезали. Хорошая работа. Труднее всего было поднять раму; его сто лет не открывали, и оно будто прикипело ко внешнему переплету.
Затем все стало ясно как день. Окно выходит во двор. Там проходит узкая аллея — фута в четыре шириной. Напротив окна — которое, кстати сказать, находится довольно высоко над землей, — глухая стена соседнего дома. Нижняя часть стены под окном укреплена чем-то вроде широкой каменной завалинки, которая тянется до лестницы, ведущей к черному ходу… Теперь понимаете? Кто-нибудь вполне мог выйти из дома через черный ход, дойти по завалинке до окна и, просунув голову в выбитый квадрат окна, через щель в ставне увидеть, что происходит внутри. И тут меня озарило, — сказал Мастерс, потрясая портфелем. — Если кто-нибудь мог через ставни обозревать комнату, мог слышать, что происходит внутри, он, естественно, мог и говорить сквозь них. Он, без всякого сомнения, мог издавать тот приглушенный крик, без слов, который вы слышали каждый раз в ответ на вопрос Мантлинга: «Бендер, как вы там?» Заметьте, вам всем казалось, будто голос доносится из комнаты.
Мастерс замолчат, с торжествующим видом набрал в грудь воздуха. Величественным жестом он вынул из портфеля какие-то листы.
— Так все и было на самом деле, сэр. Вот увеличенные фотографии отпечатков пальцев. Он оставил их на том окне. Позже я сравнил их с отпечатками на стакане, из которого он пил портвейн в студии. Они совпали.
Глава 12
ИСЧЕЗАЮЩИЙ ДРОТИК
— Конечно, я не могу похвастаться тем, что решил задачу посредством логических умозаключений, — продолжал Мастерс, чуть не лопаясь от гордости. — Ха-ха. Простое, будничное отыскание улик и сопоставление фактов — как раз та работа, сэр Генри, какую, как я знаю, вы не любите. У него не возникло никаких затруднений в том, чтобы исполнить на практике все то, о чем мы только что говорили. Единственный риск, которому он подвергался, состоял в том, что его крики могли услышать вне дома, хотя вероятность этого крайне мала. Во-первых, из-за того, что его рот находился прямо напротив щели и близко от нее, звук уходил прямо в комнату. Во-вторых, вы и сами знаете, как сильно туман заглушает звуки; поскольку дом стоит в конце маленького, как говорят наши друзья французы, cul-de-sac, [8] он мог не бояться, что его услышат с улицы. В-третьих, у него за спиной была глухая стена. Вот так.
8
Тупик (фр.).