Загадка Красной вдовы
Шрифт:
— Сэр, вы можете мне объяснить, — сказал он, повернувшись к Алану, — что здесь вообще происходит? По телефону вы сообщили, что человеку разбили голову, и вот я вижу человека, по виду которого можно сказать, что он побывал в драке.
Карстерс, очевидно тоже будучи не совсем в себе, попытался протестовать и пролаял что-то в ответ. Терлейну при виде этого пришла на ум идиотская мысль о доброй собаке, защищающей хозяина. Алан опередил Карстерса:
— О, здесь ничего особенного. Следы прошлой ночи, когда он нокаутировал Равеля. Я все сейчас расскажу. Что вы забиваете себе — да и мне — голову всякой ерундой, когда Гай?.. Пойдемте.
Несмотря на то что ставни во «вдовьей комнате» были открыты — они придерживались в распахнутом состоянии крюками, вбитыми в стену по обеим сторонам окна, — из-за того, что грязные стекла пропускали мало света, в ней все равно царил полумрак. Лишь один широкий луч света из вырезанного квадрата окна косо падал на пол, и в нем плясали пылинки. Ближняя к двери часть комнаты представляла собой жалкое зрелище. У одного из атласных стульев больше не было ножек, у другого — отломана спинка; она теперь лежала на сиденье. Стол сдвинут с места, ветхий ковер под ним — зигзагообразно разорван.
— Это мы с Равелем постарались, — сказал Карстерс, — а не… — Он ткнул пальцем, попав рукой в косой сноп света; будто обжегшись, он сразу отдернул ее.
Г. М. и Мастерс обошли кровать и подошли к месту, где лежал Гай. Терлейн последовал было с ними, но скоро вернулся к двери. Мантлинг с Карстерсом вытащили труп из-под кровати, поэтому он лежал практически на том же месте, где был обнаружен Бендер. Отличие состояло в том, что Бендер лежал головой к изголовью кровати, Гай же — ногами. Тело было в пыли и соре, скопившемся под кроватью за шестьдесят лет. Оно окоченело еще до того, как его нашли; ноги Гая были скрючены, а руки прижаты к груди — в таком положении он оказался после того, как убийца закатил его под кровать. В сумраке, царившем за кроватью, казалось, что на его лице очень спокойное выражение, только нижняя челюсть немного свернута набок. На полу валялись темные очки, сломанные и покрытые пылью. Глаза Гая были закрыты, и теперь взгляд, прятавшийся раньше за очками, скрывали веки.
Г. М. запнулся за что-то, лежащее на полу.
— Да, Мастерс, — проворчал он, — парню действительно не повезло. Умереть под кроватью; не знаю почему, но мне кажется, что это почти то же самое, что умереть в сточной канаве. Что там такое? Черт, сделайте что-нибудь, чтобы было посветлее! Ага! Наша старая знакомая — серебряная шкатулка. — Он надел перчатки и осторожно взял ее. — Чем его ударили? Вы что-нибудь нашли?
— Я могу сказать, чем его убили, — уныло произнес Алан. К кровати он не подошел. — Я зажег спичку и посмотрел под кроватью. Помните тот молоток, который я принес, чтобы взломать дверь? Он там, посмотрите сами. Я… я не могу вспомнить, где я его оставил. Я забыл…
— Зато я помню, — сказал Мастерс. Он тоже надел перчатки и теперь шарил под кроватью. — Мы воспользовались вашим молотком и долотом, чтобы открыть ставни и поднять окно. Мы оставили их на кровати, и на них наши отпечатки пальцев. Черт! — пробормотал инспектор, и его лицо налилось гневом. — Просто безумие… Сэр Генри, сколько времени он уже мертв?
Г. М., ползая на коленях, сердито потребовал света, и Мастерс поднял окно. Впервые за много лет в комнату проник настоящий дневной свет. День был пасмурный, но все же по сравнению с искусственным освещением разница была значительная. В окно, через узкую аллею, смотрела глухая кирпичная стена. В сером свете лица людей в комнате приобрели землистый оттенок. Терлейн отвел взгляд от окна и посмотрел вниз, на Г. М. Тот приподнял голову трупа и оглядывал рану; Терлейн снова уставился в окно.
— Хм. Мое предварительное заключение таково. Смерть наступила от восьми до девяти часов назад, скорее восемь с чем-то часов назад. Сейчас у нас… начало первого. Значит, беднягу убили около четырех часов утра, может быть, чуть раньше.
— В четыре часа?! — воскликнул Карстерс. На его лице был написан ужас. — Сегодня?!
— Вывод предварительный, — сказал Мастерс. — А почему вас это так удивляет?
Карстерс пощупал рукой позади себя в поисках несуществующего стула, удивился, не найдя его, и снова уставился на труп.
— Вы хотите сказать, что он лежат все время под кроватью, мертвый, а я сидел тут один и караулил?
— Вот именно, сынок, — кивнул Г. М. — Не слишком здорово все складывается, верно? Если вы с Равелем мерялись силами где-то в четыре двадцать, то все так и было. Лучше расскажи обо всем Мастерсу, чтобы он имел правильное представление о разбитой мебели и не связывал ее с разбитой головой.
Карстерс подошел ближе к окну. Он никогда не выглядел красавцем, а теперь был вовсе жалок: из-за посеревшего лица, из-за пыльного костюма, который висел на нем как на вешалке.
Однако во всей его фигуре было что-то честное и даже располагающее. Он не подходил к этой комнате. Терлейн подумал, что в силу открытости своего характера Карстерс переживает смерть Гая сильнее и глубже, чем Мантлинг. Мантлинг был бас-барабаном; Карстерс — простым солдатом, который бредет себе вперед. Он посмотрел на тело и сразу отвел глаза.
— Понимаете, — нерешительно начал он, — я подумал, что кто-нибудь может захотеть пробраться сюда посреди ночи, чтобы украсть что-нибудь…
Мастерс вытащил записную книжку.
— Что заставило вас так подумать, мистер Карстерс?
— Ну… да я слышал, как вы сами так сказали! Или кто-то из ваших людей, когда вы с сержантом и остальными обыскивали комнату и открывали ставни. Но потом вы решили, что ничего не случится, и не стали оставлять охрану. Вы ведь не станете отказываться от собственных слов?
— Вот как, сэр? Вы что, подслушивали?
Карстерс вспыхнул:
— Э… да, можно и так сказать! Я слонялся поблизости…
— Зачем?
— Полагаю, я все должен вам рассказать, сэр? Прошлой ночью я снова поссорился с Джуди. У нас с ней неважные отношения с тех самых пор, как я укололся дротиком и сказал, что умираю. Вчера она разозлилась на Арнольда, а каждый раз, как она на кого-нибудь разозлится, она отыгрывается на мне. Она сразу оседлала любимого конька. Это случилось как раз перед тем, как она отправилась спать. Как всегда, она спросила: «Почему бы вам не заняться каким-нибудь делом?» — и закончилось все тем, что она махнула рукой: «Вы не сумеете сделать даже соломенного чучела — вы даже соломы не отыщете». Я взбесился, потому что рядом стоял Арнольд и у него был всегдашний мерзкий высокомерный вид — только чековой книжки в руке не хватало.
— Спокойнее, мистер Карстерс. Придерживайтесь, пожалуйста, фактов. Когда произошла ссора?
Карстерс подумал.
— Вам нужно выстроить последовательность событий? Знаю, читал. Уверен, это произошло после их ухода. — Он кивнул в сторону Г. М., Терлейна и сэра Джорджа. — А они ушли примерно в два десять. Я запомнил, потому что хотел попрощаться, но не смог. Мы с Джуди как раз были в библиотеке. Мы вышли в холл, когда сначала Равель отправился спать, а потом Гай. Через некоторое время спустился Арнольд. Он то ли успокаивал мисс Изабеллу, то ли занимался еще чем-то. Вот тогда Джуди и сказала про чучело. Мне пришла в голову мысль: «Может, я сам смогу найти убийцу?» — Карстерс сцепил руки. — Я оставил Джуди с ее… а сам пошел в столовую — мне нужно было все обдумать. Естественно, мне захотелось узнать, что делает полиция. Неожиданно я подумал: «А что, если убийство совершил доктор Арнольд и я смогу это доказать?»