Загадка Красной вдовы
Шрифт:
Мастерс оторвался от записей.
— Так вы думаете, доктор Арнольд?.. — В глазах инспектора загорелся странный огонек.
— Он же под подозрением, как мы все, разве нет? — попытался уйти от ответа Карстерс. Он поколебался, затем махнул рукой. — Да… Нет, я думаю, что я на самом деле верю в его виновность. Беда в том, что он слишком умен для того, чтобы пойти на убийство; кстати, еще и поэтому я его не выношу. Но я желал, чтобы убийцей оказался он, а он мог убить Бендера с той же вероятностью, как и кто угодно еще. Вот тогда я и подумал о том, чтобы провести остаток ночи в той комнате. Уйти из дома у всех на виду, а потом…
— Понятно. Каким образом вы намеревались пробраться обратно в дом?
Вмешался Мантлинг. Ему порядком надоели все «несущественные детали».
— Черт побери, тут все просто. У Боба есть ключ. Когда мы готовимся поехать в какое-нибудь путешествие, нужно собрать миллион всяких мелочей, и мы приходим и уходим по двадцать раз на дню.
— Хорошо, сэр… Так когда же, мистер Карстерс?
— Я попрощался и вышел на улицу вместе с Арнольдом. Я сказал ему, что мне в другую сторону, скрылся в тумане, а потом вернулся и проследил за ним…
— Проследил за ним? — переспросил Г. М. — Зачем, черт побери?
— Я же играл в сыщика. Я подумал, что он может сделать что-нибудь подозрительное, да и потом, что мне еще было делать? Я же должен был дождаться, пока все уснут. А он, черт его дери, пошел к себе домой… Я вернулся как раз тогда — было почти полчетвертого, — когда Алан вас провожал. — Карстерс кивнул Мастерсу. — Я поднял воротник и стоял в подворотне дома напротив, пока все не стихло. Подождав не меньше получаса, я перешел через улицу. Когда я был почти рядом с дверью, в одной из комнат второго этажа включился свет.
— В чьей? — оживился Г. М.
— В комнате Гая… — Карстерс помолчал; вдруг глаза его расширились. — Слушайте, я только сейчас понял! Дело было в начале пятого. Но если Гай…
— Да. Как видишь, сынок, не Гай включил свет. Что было дальше?
Прежде чем заговорить, Карстерс некоторое время собирался с мыслями.
— Я снова спрятался. Чувствовал себя паршиво. Было холодно, а я весь промок от тумана. Я чуть не бросил всю затею. Окно было закрыто шторами, и я мог видеть только, как в комнате взад-вперед движется чья-то тень.
С окутанной туманом улицы Терлейн увидел желтые окна, в которых двигалась чья-то тень, тень не Гая. Видение заставило его почувствовать ужас, царивший в доме Мантлингов, яснее, чем мысль о двух умерших в нем людях. Карстерс махнул рукой.
— Затем свет погас. Я подумал: «Только Гай не спит, но он сейчас ляжет. Рискну». И я рискнул. Но все равно я беспокоился из-за Гая… — Он снова вспыхнул. — Да, из-за Гая.
Он замолчал.
— Да, сэр, — подбодрил его Мастерс.
— Я потом все расскажу. Ну, я вошел в дом. Было темно и тихо. К тому времени меня уже немного потряхивало. — Он с вызовом посмотрел на Мастерса. — Вы сами попробуйте пойти сюда, в такое место, среди ночи, без света, и посмотрим… Я сжег несколько спичек, и все. Все вроде выглядело нормально, но я все же решил, что не буду никуда садиться и ни на что опираться. Я ждал здесь. — Он прошел в середину комнаты, медленно обвел глазами вокруг себя, как будто не мог поверить, что находится в той же самой комнате, в какой он ночью натерпелся такого страху. — Клянусь богом, ждать мне пришлось не больше десяти минут. Я услышал, как он шел по коридору. У него был фонарик. Я успокоился, когда увидел, что…
— Кто? Продолжайте!
— Что это человек, — ответил Карстерс. Он кивнул. Глаза у него почти вылезли из орбит. — Но наверное, я еще был на взводе, потому что сразу на него бросился. Он уронил фонарик, и… — Он слабо улыбнулся. — Мне нравится Равель, что бы там ни говорил Алан. Он хорошо дерется. Черт побери, Алан, он не нападал на меня с ножом. Просто нож был у него в руке. Все произошло случайно. Он его бросил… И потом, если он убил Гая в четыре, зачем ему было возвращаться сюда через двадцать минут?
— Ты крепкий парень, Боб, — снисходительно ответил Мантлинг, — но не очень любишь думать головой. Ты же ждал, что кто-нибудь придет, верно? Потому ты сюда и пришел. — Черты его лица затвердели. — Инспектор, давайте я расскажу, что у него было с собой.
Он рассказал, как они нашли «вязальную спицу с рукояткой» и кусочки глины для лепки.
— У вас есть какие-либо соображения, — спросил Мастерс, — по поводу того, что он собирался делать, имея при себе такие странные предметы?
— Не имею ни малейшего представления. Но можно просто позвать мистера Равеля и выспросить у него самого, ведь верно? Хорошенько его потрясти…
— Всему свое время, сэр. Итак. В двадцать минут пятого вы услышали звуки борьбы и спустились вниз. Кто еще в доме проснулся от шума и встал?
— Все, кроме Изабеллы. Она приняла снотворное. Я отослал слуг обратно спать, а мы с Джудит подлатали старину Боба, как могли. Мы и не подозревали, что… — Он показал на труп и сглотнул.
— Вас не удивило, что мистер Гай не спустился узнать, в чем дело?
— Ха, нет! Он бы не побеспокоился. Не поймите неправильно. Я ничего не имею против бедняги. — Мантлинг засунул руки в карманы и подошел к кровати. Он с каким-то любопытством, не мигая, смотрел на тело брата. — И надо отдать ему должное. Он тоже ничего не имел против нас.
— Я не понимаю вас, сэр.
— Старина Г. М. поймет, даже если вы — нет, — сказал Алан и кивнул, так и не оторвав глаз от тела. — Постараюсь объяснить. Знаю, все полагают, что я так же умею думать головой, как бык — считать. И что у меня опять же бычье воображение. Признаю, что ночью я и ревел как бык. Я утверждаю, что люди, обладающие богатым воображением, часто нетерпимы и предвзяты, когда дело касается этого их дара. Они не допускают и мысли, что он может встречаться и среди людей, не принадлежащих к их клану. Они несказанно удивляются, когда обнаруживают, что клерку или, не дай бог, уличному торговцу приходят в голову те же мысли, что и им самим. Что, если у меня тоже богатое воображение, но его приходится скрывать? Может, потому я так боялся «вдовьей комнаты». Посмотрите на него. — Мантлинг указал на тело. — Я знал, что он сумасшедший. Ну, или по крайней мере… немного тронутый. Я и теперь не знаю, что и думать, но только я уверен, что он никого не убивал. Я буду лицемерной свиньей, если скажу, что ни капельки не рад, что он умер. Без него спокойнее. Он никогда никуда не вписывался. Дело не в том, что он действовал мне на нервы; он всем действовал на нервы, и себе в том числе. Мы же все только и знаем, что ведем разговоры про «атмосферу»! Вот вам атмосфера! Вы что, не чувствуете, что в доме стало светлее, что посвежел воздух? Разве вы не чувствуете себя свободнее, теперь, когда он уже не может ничего сказать?
Мастерс сказал с сомнением в голосе:
— Я вас понимаю, сэр, но давайте придерживаться фактов…
— Фактов? — Мантлинг заревел было как бык, но тут же уменьшил громкость. — Всю ночь я думал о том, что Гай сумасшедший, и сумасшедший до такой степени, что не остановился перед убийством. Мой брат, в котором течет кровь моих отца и матери! Моя кровь! Плевал я на самом деле на докторов, и на Арнольда в том числе. Я сразу понял, что за птица этот Бендер. Но я ничего не предпринял. Гай тоже его вычислил. Я боялся, что они найдут у Гая что-нибудь серьезное. Вчера, после того как Бендер умер, Боб Карстерс сказал мне, что видел, как он, оглядываясь, выходил из комнаты Гая.