Загадка поющих камней
Шрифт:
Убежище хобогля находилось глубоко под землей.
– В Подгорье, где спят кости земли, – сказал он Минде.
Это был просторный зал, скорее всего естественного происхождения. Стены искрились вкраплениями кварца между глыбами темного камня, потолок низко нависал над головой. Тот же самый желтоватый свет заливал помещение.
– Когда-то здесь хранилась живительная влага Каменного Пояса, – пояснил хобогль. – Горы сами создали убежище и оставили его моему народу, когда влага иссякла.
Сиан с интересом оглядывалась вокруг, и Минде вспомнился Колонг – главное дерево Эленвуда.
– Но
Йо'аким посмотрел на спящих арфистов. Гедвин и юноши вполне освоились и даже отведали предложенного хобоглем угощения – грибной похлебки и темного хлеба с ореховым привкусом. А после этого мирно заснули.
– Воздух подземелья усыпил их, – с грустной улыбкой сказал хобогль. – Зато я уверен, что сегодняшние сны вдохновят их на новые песни, когда все это закончится.
Втроем они устроились на плоских, покрытых сухим мхом камнях с вырубленными спинками. Все потягивали напиток, напоминавший Минде ягодный сидр. В убежище хобогля она чувствовала себя почти как дома. Сиан, напротив, сидела напряженно выпрямившись и старалась пропускать мимо ушей колкие реплики.
По настоянию Йо'акима Минда снова рассказала ему свою историю. Он слушал очень внимательно, наклонив набок голову и отвлекаясь лишь для того, чтобы каждый раз наполнять опустевшие кружки.
– Значит, Тарин погибла? – вздохнул он, когда повествование подошло к концу. – Печально это слышать. Она по-дружески относилась ко мне и дважды навещала в моем убежище. Но ведь мы были с ней в родстве, хотя и в далеком, она не считала зазорным провести часок-другой с одиноким хобоглем.
– Ты живешь один? – спросила Минда.
– Да. Все забрали люди и эрлкины.
Сиан гневно посмотрела на хобогля, но он не мигнув выдержал ее взгляд.
– Не пытайся меня запугать, леди из Эленвуда. Во мне нет любви к тебе или любому из вашего рода, но нет и страха. Чем еще ты можешь мне угрожать? Это твой народ отдал людишкам горы, чтобы они не селились к северу от Каменного Пояса, на землях, которые вы уже отобрали у моих сородичей. Эти горы вам не принадлежали. Будь мы немного сильнее…
– Сейчас не время вспоминать старые обиды, – сказала Сиан. – Весь Гителен лежит в развалинах, а раз врата заколдованы, мы даже не можем обратиться за помощью.
– И каково тебе оказаться в таком положении? Теперь ты понимаешь, какими беспомощными чувствовали мы себя, когда людишки стали хозяйничать в наших горах, а мы были так малочисленны, что могли только прятаться.
– У нас тоже не было выбора. Их стало слишком много, им нужны были все новые земли. Кроме вас, в горах никто не жил. – Сиан покачала головой. – Древние песни предупреждали нас о появлении людей, в них говорилось, что мы могли остановить их на время, но не навсегда. На Гителене наступила их эра, а наша истекает. Дальше к югу они снуют по земле как муравьи. А вы могли уйти на север. Вас бы там хорошо приняли.
– Что? Оставить горы и просить вас из милости пустить нас на наши же земли, которые вы отняли у моего народа? Где же тогда справедливость?
Минда тронула его за рукав, и Йо'аким замолчал.
– Прошу
Йо'аким вздохнул:
– Ты не понимаешь. Но ради тебя мы больше не будем об этом говорить. Я обещал тебе помощь, и ты ее получишь. Но только потому, что ты попросила об этом, Таленин. На тебе знак Сумрачных Богов, и я не мог не откликнуться на твой призыв.
– Призыв?
– Твоя просьба отозвалась вот здесь, – Йо'аким приложил руку к сердцу. – Задолго до того, как ты направилась в горы.
– Какой знак ты имел в виду? – спросила Сиан.
– Талисман Пеналюрика, – ответил Йо'аким. Он встал и прошелся по залу. – Некоторые считают его старейшим из веррнов, некоторые говорят, что он сам из числа Сумрачных Богов. Я лишь однажды встречался с ним, и, хотя с тех пор минуло немало лет, я никогда его не забуду.
Хобогль подошел к Минде. Тонким коричневым пальцем он прикоснулся к талисману, висевшему поверх рубашки.
– Вот его знак – не по виду, а по тому чувству, которое он пробуждает. Древний и священный, надежный, как кости земли. И Пеналюрик знал, кому его передать. Не имеет значения, из какого мира ты пришла, Таленин. В твоих жилах течет древняя кровь.
Он отвернулся и снова зашагал по залу.
– Если ты собираешься освободить арлута, я иду с тобой. Хотя все эти рассказы об Ильдране и его губительных снах внушают мне ужас. – Йо'аким повернулся, чтобы взглянуть в глаза Минды. – Ах, Минда Таленин! Мы поднимем веррнов – соберем целую армию и свергнем Ильдрана в такую глубокую бездну, что он никогда больше не выберется на свет.
В огромных совиных глазах вспыхнула решимость. От этого взгляда Минда вздрогнула.
– Но как же врата? – спросила она. – Они заколдованы. Как мы попадем на Вейр?
– Вейр? Для чего он тебе понадобился? Мы отправимся в Хайволдинг. Именно там томится арлут, ты сама так сказала.
– Но жители Вейра знают дорогу в Хайволдинг. Никто, с кем бы я ни говорила до сих пор, даже не слышал об этом мире. Кроме Каббера – он упоминал Высокую Скалу.
– Оба эти мира очень далеки.
Внезапно Йо'аким остановился и снова сел рядом с Миндой. Наклонившись вперед, он ткнул своим коричневым пальцем в ее колено.
– Ты отыщешь путь. Ты знаешь его, я в этом уверен. Он там. – Хобогль легонько коснулся ее головы. – Только пока заперт. Ты уже прошла большую часть пути, хотя на твоей стороне были лишь надежда и немного удачи, ты храбро себя вела. Остался последний отрезок. Арлут знал, что делал, дав тебе имя Таленин. Ты все преодолеешь, как храбрый королек. Сами боги помогут тебе.
Минда неожиданно подумала о Коэве. Ей вспомнилось его изображение в церкви Фернвиллоу – пузатый, толстощекий, глаза мудрые, но холодные. Этот бог никого не любил. И никому не помогал. Она прикрыла глаза, и перед мысленным взором пронеслись воспоминания. Она увидела лицо музыканта со свирелью, и лик Коэвы померк перед ярким и удивительным образом. Глаза музыканта тоже были мудрыми, но улыбающимися и теплыми, словно летний солнечный день. Однажды он уже помог ей – открыл душу и сердце. Поможет ли еще раз? Следом за ним возникли очертания увенчанной рогами головы, и она увидела другое лицо, которое показалось ей знакомым. Старик с серыми глазами. Минда тряхнула головой, и видения пропали.