Загадка Прометея
Шрифт:
Прометею же не досталось ничего. Ничего!
Или припомним другое: из дюжины главных богов греко-римской мифологии кое-кто здравствует и поныне, причем не только на небе, но здесь, на земле, в нашей повседневной жизни. На целом ряде языков, которыми пользуются сотни миллионов людей в Европе и Америке, понедельник — это день Луны или Дианы, вторник — Марса, среда — Меркурия, четверг — Юпитера, пятница — Венеры. До сих пор! А сколько античных богов живет в наших пословицах, поговорках! («Что дозволено Юпитеру…», «Фигура Юноны», «Прекрасен, как Аполлон» и так далее.)
Прометей? Прометея нет.
Наиобразованнейший классик-филолог не в состоянии был бы с ходу перечислить армию богов рангом поменьше, полубогов и богов отчасти, затем местных божков, обитавших в пещерах, горах, лесах, водах — словом, повсюду в известном тогда мире; наконец, семейных
Но в честь Прометея, величайшего благодетеля человечества — это не я его так называю, это признают решительно все на протяжении многих тысячелетий! — в честь Прометея памятников не сооружали и не совершали ему жертвоприношений.
Вернее, так: если его все-таки изображали, то лишь затем, чтобы показать, сколь могущественны боги и сколь ужасно их мщение. И даже просто путали, как ни чудовищно это звучит, с записными, отъявленными мерзавцами. Правда, одно скульптурное изображение — одно-единственное — мы все же могли бы отнести на его счет, но тотчас выясняется: нет, оно посвящено не ему, а снова все тому же Зевсу: чтобы высечь огонь, он прибегает к молнии!
Эпоха романтизма словно бы притронулась слегка к этой загадке. Я имею в виду, например, Гёте, Байрона, Бетховена, а также и молодого Маркса, который первую свою работу посвятил Прометею. Преклоняюсь перед этими гениями. Однако проблему Прометея — да не прозвучат мои слова непочтительно! — и они трактовали несколько своеобразно. Как и все те, кто письменно, устно либо средствами искусства изображает Прометея человеком — символом Человека, восстающего против богов и самой природы. Да, это выглядело бы так же, как если бы, скажем, тысячелетия спустя память людская изобразила того, кто разделил между крестьянами землю Калкаполны [1] , босоногим батраком, как изображен на ходмозёвашархейском памятнике Янош Санто Ковач [2] . А не тем, кем он был: самым крупным землевладельцем Венгрии.
1
Имеется в виду граф Михай Каройи (1875-1955), в октябре 1918 года возглавивший правительство буржуазной республики и первым осуществивший в своем имении в Калкаполне подготовленную его правительством земельную реформу. — Здесь и далее примечания переводчиков.
2
Санто Ковач Янош (1852-1908) — видный деятель аграрно-социалистического движения в Венгрии.
Нет, Прометей был не человек, он был бог.
И среди богов не последний. Ибо род свой вел от самой старшей линии. Позвольте воспроизвести эту историю для тех, кто, может быть, подзабыл ее: вначале была Гея, Мать-Земля, и Уран, Свод небесный. От их брака явились к жизни сперва различные чудища — сторукие великаны, одноглазые великаны — и, наконец, первые человеку подобные существа — титаны и титанши. Самый старший был Япет, самый младший — Крон. Гея и Крон, мы знаем, обошлись с Ураном весьма круто. Как вскоре и с самим Кроном — его сын Зевс. А перворожденным сыном первого титана Япета был Прометей. Конечно, по логике матриархата — и сказки, — нет ничего особенного в том, что наследником становится самый младший отпрыск. Но при этом, во-первых, наследницей должна бы стать девочка. Во-вторых, Зевс сам же боролся за установление патриархата, сам утвердил власть Отца на Олимпе. Иначе говоря, по его собственной логике, богоначальником должен был стать двоюродный брат его, Прометей. (Иное дело, что Прометей — как мы еще увидим — вовсе не жаждал властвовать.)
Короче говоря, сколь ни прекрасно, сколь ни вдохновительно изображение Прометея Человеком, упорным, стремящимся к небу, восстающим против самой природы Человеком, — оно ошибочно в самой своей основе.
Как ошибочно и отождествление Прометея с Люцифером. Я понимаю, аналогия напрашивается сама собой: этот — «принесший огонь», тот — «принесший свет». Однако хочу сразу
И еще одно, просто мимоходом: достойные всяческого уважения попытки романтиков реабилитировать Прометея все же, как мы видели, не попали в цель: они лишили Прометея его божественного сана. Точно так же промахнулся и тот ученый, который назвал — из самых лучших побуждений! — останки найденного в Африке первобытного человека Australopithecus Prometheus, поскольку он уже пользовался огнем. Вскоре выяснилось, что находка к Australopithecus Prometheus'у, то есть Обезьяне Южной, вообще не имеет никакого отношения, так как это был Homo Erectus, то есть Человек. Выяснилось далее, что в то время, к которому относится находка, Homo Erectus везде в Древнем мире, от Пекина до Вертешсёлёша [2] , уже добрых два тысячелетия пользовался огнем. Фатально, не правда ли?
3
Селение на территории Венгрии.
Как видно, при таком опоздании выразить благодарность и преклонение уже невозможно без подобных промашек. (Спешу оговориться: я-то вовсе не реабилитировать хочу Прометея! Я просто веду исследование, объективное исследование в связи с некоей загадкой.) Да, благодарность и преклонение следовало выражать тогда и там, где и когда происходили самые события. Так почему же все-таки нет святилища Прометея, почему не он бог из богов, почему он и не был никогда объектом религиозного поклонения? И еще вопрос, с виду сюда не относящийся: что, собственно, случилось с Прометеем после того, как Геракл освободил его? На первый взгляд это вопрос самостоятельный, однако можно не сомневаться: он связан с предыдущим и даже в каком-то смысле тождествен ему.
Что-то особенное совершил Прометей в ту пору — или, напротив, чего-то не совершил! Попробуем рассмотреть по порядку, как и что было с ним после его освобождения, — тогда, быть может, нам удастся напасть на след и отыскать ответ, то есть разгадать загадку до конца.
Призыв к читателю
После того как я рассказал, о чем, в сущности, пойдет здесь речь и в какой путь, полный неизведанного, я пускаюсь, позвольте мне воззвать — за неимением соответствующего божества — к Читателю, к его, Читателя, проницательности. Не к разуму, а именно к проницательности я взываю.
Видите ли, за последнее время я много раздумывал об этих вещах… Как знать, не состоит ли трагедия Прометея, где-то на самой ее глубине, именно в том, что не сумел он (будучи недостаточно сведущ в делах человеческих) должным образом разграничить разум и проницательность. Нельзя и нам с помощью разума — ratio — подходить к этому, в относительной целостности сохранившемуся, волнующему эпизоду нашей древней истории. Ибо, приближаясь к нему лишь с помощью разума, мы будем от него отдаляться! У нас немного данных для раскрытия загадки Прометея. Хотя, как мы увидим, их все-таки больше, чем это кажется на первый взгляд. Изучив предварительно материал, я нашел достаточно опорных точек для того, чтобы рискнуть взяться за разгадку этой таинственной истории строго филологическими методами. Более того, и я и Читатель, пожелавший вместе со мною отправиться в путь, должны будем придерживаться этих методов исследования неукоснительно.