Загадка тауматургии
Шрифт:
— И ты смиришься с этим?
Сэмюэль улыбнулся. Без иронии. Это не была маска. Обычная улыбка. Он вложил в нее всю теплоту, все чувства без остатка. Такую улыбку дарят дети.
— Я и сам не до конца понимаю. Я должен биться в истерике, пытаться что-то сделать, продлить жизнь или еще чего. Но здесь и сейчас я чувствую только покой. Неизбежное можно или принять, или сбежать от него. И я устал бежать, Амелия.
Пространство сотряс хруст бумаги. За спиной Амелии по желтому небу паутиной поползли
— Что? — развернулась фея. — Нет! Это невозможно!
— У меня ушло три дня, чтобы убедить практиков.
— Почему я не могу сбежать?
— Три дня коротких встреч. И они поверили мне.
— Нет!
— Поверили, что я могу вытащить их из твоего кокона.
Сэмюэль закрыл глаза. Сосредоточился на каплях под ногами Амелии. Представил, как прорастает из одной из них, и распахнул веки.
Она стояла в шаге от него. Повернута спиной. Все внимание занимал вестник. Амелия повернула голову, но было поздно.
Две руки вошли в крохотную спину, как нож в масло. Сэмюэль нырнул в воспоминания и вытащил образ пуповины — моста между душой и телом. Сжал «канат» одной рукой и вырвал из ее тела.
Амелия резко развернулась и махнула в его сторону. Сэмюэль вытащил вторую руку, закрыл глаза и переместился через каплю на другом конце платформы — там, где он создал дверь.
— Я не очень хорошо умею отделять от души формулы, — признался он, обматывая пуповину вокруг правого запястья. — Поэтому мог повредить твою душу.
Крохотное тельце феи покрылось трещинами. Они расходились от двух дыр на спине. Амелия обняла себя.
— Ты... — сквозь зубы прошипела она.
Сэмюэль ощутил усталость. Мир в глазах расплылся цветными кляксами. Снотворное постепенно выветривалось. Он бросил взгляд на ладони, и между предметами прорезались границы.
«Пока нельзя».
Амелия широко раскрыла рот, из горла выскользнул белый шар размером чуть меньше ладони. Тело рухнуло на землю, как сброшенная одежда.
Сэмюэль закрыл глаза и прыгнул к фее. Схватился за шар. Еле успел. Амелия готовилась унестись подальше отсюда.
Она брыкалась. Пыталась вырваться. Протечь сквозь пальцы. Бесполезно. Он возвращал плотность насколько мог. Твердый шар размяк до бесформенного куска глины.
Сэмюэль вдавил пальцы поглубже. Представил, как сжимает шар света — душу — и разорвал на две части. Крик боли пронзил уши. Казалось, вопила не фея, а весь мир.
— Всего пара минут задержки, и ты запаниковала, — сказал Сэмюэль. — Спокойных грез, Амелия.
Глина в руках испарилась кудрявой дымкой, и «канат» вырвал душу Сэмюэля из Закулисья.
Он открыл глаза в каком-то полуразрушенном доме.
На потолке зияла огромная дыра. Обломки кололи спину через одежду, голова раскалывалась, в ушах стоял звон.
Сэмюэль
— Мистер Берислави? — услышал Сэмюэль знакомый голос. — Это вы?
Он поднял взгляд.
В пяти метрах от него стояли два практика. Мистер Илинов и Гисли. Они смотрели на него. Первый держал трость и приготовился для удара по земле. Вторая прижимала к груди какие-то бусы.
— Букет... глаз, — прохрипел Сэмюэль. Он ожидал повтора слов от безликого, но тот молчал. «Ребенок» делал это только в Закулисье.
«Я здесь! Я вернулся!»
— Рад слышать, — ответил мистер Илинов.
Сэмюэль схватился за полуразрушенную стену и поднялся. Ни один из практиков не помог ему. Не удивительно. Чего еще он ожидал?
— Что ты теперь будешь делать? — спросила Гисли.
Он открыл рот, но остановился. Задумался.
В Закулисье Сэмюэль пытался выжить. Каждая мысль была направлена на одну единственную цель — выживание.
— Я, — начал он. — Уеду. Далеко. Еще не знаю куда. В баронию, в которой нет ни практиков, ни фей.
— Могу помочь, — сказал мистер Илинов. — Я объездил несколько графств, пока здесь кипела война. И видел несколько приятных бароний.
— Спасибо. Но мне нужны деньги на поезд.
— Лучше повозкой, — произнесла Гисли. — Тебя ищут в столице. Появляться на вокзале опасно.
— Хорошо, — кивнул Сэмюэль.
Ладони сами опустились на живот. Он ощупывал тело. Не мог поверить, что у него получилось.
Пальцы коснулись липкого ожерелья. Одна из бусин подрагивала и сжималась.
Сэмюэль поморщился, стянул украшение с шеи и поднял взгляд на практиков.
— Спасибо, что поверили мне. Без вас я бы не вернул тело.
Мистер Илинов и Гисли молча кивнули.
— Прошу, — протянул первый руку к дыре в стене.
И Сэмюэль пошел вперед.
? ? ?
«Прощай столица», — подумал Сэмюэль под стучание копыт и колес.
В маленьком окошке медленно удалялась Костяная стена.
Впервые со дня смерти отца он ощутил долгожданный покой.
Эпилог. Спокойных грез, Сэмми
Привет, я.
Сегодня 13 джума 788 года.
По пробуждению у меня болели ноги, а кости неприятно щелкали.
В зеркале меня встретил глубокий старец. Обвисшая кожа, седые редкие волосы на голове и заплывшие глаза. Я отшатнулся от раковины. Подумал, что тонкое стекло стало проходом в неведомое далеко. Последняя запись в дневнике развеяла мои подозрения. Я постарел уже давно.