Загадка закрытого люка
Шрифт:
Моя Длина, почувствовав, что Роман дал слабину, быстро сказала:
— Что же мне, босиком к доске выходить?
— Ладно, Школьникова, — ушел от ответа учитель. — Отвечай урок.
В общем, Мою Длину и Пашкова оставили в покое до той самой поры, пока однажды во время большой перемены не разразилась настоящая катастрофа.
Отсидев два урока математики, девятый «В» дружной толпой устремился к буфету. Пашков и Моя Длина вырвались вперед всех. Это было существенное преимущество. Теперь они окажутся первыми в очереди. Притормозив у поворота на лестницу,
Пашков все видел.
— Держись, Машка! — кинулся он на помощь.
Но еще раньше, чем он поспел, Моя Длина ухватилась за Романа Ивановича. Тот, ничего не подозревая, направлялся в учительскую. Все внимание старого педагога было поглощено огромным списком продуктов, который ему перед уходом на работу вручила жена. Непосредственно перед столкновением с Моей Длиной Роман Иванович обдумывал, что будет выгодней, съездить на Новослободский оптовый рынок или купить все в ближайшем магазине? И тот и другой вариант таил в себе определенные преимущества. На оптовом рынке выходило дешевле, но туда нужно ехать. Магазин же совсем близко от школы, но там дороже и наверняка всего сразу не окажется.
Роман Иванович как раз склонялся в пользу рынка, когда попал в жаркие объятия Моей Длины.
— Ты что? — загудел старый педагог.
— Держите меня! — обхватила его за шею Моя Длина.
Роман Иванович еще не до конца разобрался в обстановке, когда за талию его крепко уцепился Пашков.
Пожилой учитель литературы до сих пор ни разу в жизни не катался на роликах. Может быть, именно поэтому дальнейшее произвело на него особенно сильное впечатление. Подхваченный Моей Длиной и Пашковым, пожилой учитель литературы понесся вниз по лестнице. Окончательно сбивали с толку истошные вопли Моей Длины, которая верещала ему прямо в ухо.
Роман Иванович с бешеной скоростью перебирал ногами по ступенькам, благодаря чему два роликовых фаната не упали. В это время директор школы Михаил Петрович инспектировал техническое состояние лестницы. Когда мимо него пронеслось что-то орущее, он отпрянул к перилам. Затем в полном изумлении прокричал:
— Роман Иванович!
Учитель литературы его не услышал.
Преодолев пролет, Лешка каким-то чудом умудрился свернуть вместе с невольными спутниками в коридор второго этажа. Тут ноги Романа Ивановича оказались в воздухе. Болтая ими, он, влекомый безжалостной стихией роликов, летел по коридору. Школьникова продолжала вопить. Пашков молча несся вперед. Наконец, он скомандовал:
— Машка! Тормози Романом!
Они неумолимо приближались к стеклянной двери кабинета химии. Еще мгновение, и катастрофа станет неизбежной,
— Машка, отпускай руки! — успел крикнуть Пашков.
На сей раз Школьникова послушалась. Отпустив разом увесистого литератора, мальчик и девочка затормозили возле самой двери. С учителем вышло куда интересней. Как раз в тот момент, когда он уже был готов врезаться в стеклянную дверь, та услужливо распахнулась. Это химичка Алевтина Борисовна решила пойти пообедать. В этот момент на нее всей своей тяжестью навалился Роман Иванович.
— Алевтина Борисовна! — только и успел крикнуть он.
Затем они упали на пол.
— Сматываемся, — крикнул Пашков. Роликовые фанаты ринулись по коридору в обратном направлении, но путь им решительно преградил Михаил Петрович.
— Назад, — коротко распорядился он. Пришлось возвращаться. Химичка и Роман Иванович пытались подняться на ноги, но мешали друг другу. Наконец они встали.
— Пожилой человек, а такие выходки себе позволяете! — с возмущением прокричала химичка. — Да еще на работе!
— Я не позволяю. Это они, — посмотрел Роман Иванович на Пашкова и Мою Длину.
— Мы не виноваты, — с ходу начал оправдываться Лешка.
— Видел я, как вы не виноваты, — не поверил ему Михаил Петрович. — А ну-ка, быстро ко мне в кабинет.
Далее состоялся мучительный разговор, в ходе которого Пашкова и Школьникову начала мучить совесть. Они поняли, что история с Романом Ивановичем могла кончиться очень печально. Только богатый педагогический опыт и состояние повышенной боеготовности, в котором Роман Иванович всегда находился на работе, позволили ему не только выжить, но и избежать увечий.
Оба нарушителя спокойствия перед ним искренне повинились. Тут выяснилось: больше всего учителя литературы задел тот факт, что Пашков крикнул: «Тормози Романом», хотя по правилам должен был обращаться к нему не иначе, как по имени-отчеству. Когда же Лешка признал и эту ошибку, литератор объявил, что зла на него больше не держит.
— Спорт есть спорт, — изрек он в заключение. — Я и сам в ваши годы увлекался настольным теннисом, лыжами, стрельбой в тире и коньками. А коньки и ролики — это почти одно и то же. Но в школу я на коньках и на лыжах никогда не являлся.
Кончилось тем, что Пашков и Моя Длина пообещали больше на роликах в школу не приходить. Однако по прошествии некоторого времени совесть успокоилась, и они стали ежедневно пытаться всеми правдами и неправдами проникнуть на уроки в роликовой амуниции. По словам Лешки, тут самое главное добраться до класса. Ведь во время занятий никто не станет особенно приглядываться, что у тебя на ногах, если, конечно, не вызовут отвечать.
Стоя сейчас подле компании с Большой Спасской, Лешка напряженно разрабатывал сегодняшний план проникновения в школу.
— На фига тебе это надо? — не понимал Темыч.
— Неужели не ясно? — на полном серьезе ответил Пашков. — Если уж сделался роллером, так нужно всегда на роликах ездить. Иначе ты вроде бы как не профессионал, а неизвестно кто. И Машка тоже так считает, — добавил он.
— Понятно, — фыркнула Катя.
Как раз в это время к ребятам подлетела Моя Длина во всем блеске дизайнерской роллеровской экипировки.
— Привет, мальчики-девочки!
— Машка! Привет! — лицо Пашкова озарила счастливая улыбка.