Загадка женственности
Шрифт:
Находясь под обаянием идеи необходимости высшего образования для женщин, которое на глазах вырождалось в пустую фикцию, педагоги-традиционалисты поначалу проявляли невозмутимое терпение. Но вскоре закрывать глаза на бессмысленность и полную бесполезность этого мероприятия стало невозможно: они кричали о себе со страниц статистических отчетов, которые зафиксировали исчезновение из преподавательского состава женских колледжей мужчин, глубокую разочарованность в своем деле и холодный цинизм тех, кто оставался, неверие в целесообразность вкладывания знаний даже в самые светлые девичьи головки. Часть женских колледжей закрылась; профессора в учебных заведениях с совместным обучением стали заявлять, что не желают тратить силы на женщин; президент престижного колледжа Сары Лоуренс заговорила об открытии
Помню, встретив первые осторожные намеки на происходящее в докладе гуманитарного Фонда Меллона о состоянии образования в Вассар-колледже в 1956 году, я ужаснулась: какая деградация! Да и что можно было подумать, читая такие строки: «Приверженность к какой-либо деятельности, кроме занятий домашним хозяйством, встречается крайне редко. Примерно треть студенток проявляет интерес к получению ученой степени и преподавательской работе, однако мало кто планирует делать карьеру, если она может помешать семейной жизни… По сравнению с предыдущим периодом, так называемой «эпохой феминизма», резко сократилось число студенток, желающих овладевать серьезными профессиями, такими, как юриспруденция или медицина. Случаи полной самоотдачи любимому делу исключительны…»
И дальше в докладе было сказано: «Студентки Вассар-колледжа глубоко убеждены, что несовершенства общества постепенно исправятся и без активного участия выпускниц женских колледжей… Девушки в большинстве своем не мечтают о славе, вкладе в общественный прогресс, об освоении новых территорий или вообще о каком-либо влиянии на ход событий… Безбрачие считается личной трагедией, и в крайних случаях студентки готовы ради создания семьи усыновить чужого ребенка. Короче говоря, свою роль в будущем они видят в качестве жены и матери… Описывая образ идеального мужа, большинство выразило предпочтение мужчине, который примет на себя роль главы семьи и будет активно делать карьеру… В их глазах попытки женщин узурпировать профессиональные прерогативы мужчин выглядят дурным тоном, угрозой лелеемой ими мечте о своем месте под падежной мужской защитой и о роли преданной подруги хозяина дома».
Я заметила эту бросающуюся в глаза перемену, приехав на неделю в мой родной колледж Смита в 1959 году. Я провела это время в студенческом общежитии. Потом мне довелось беседовать с девушками из других университетов и колледжей в разных уголках Соединенных Штатов.
Один профессор психологии пожаловался мне накануне выхода в отставку: «Все они очень способны. Без этого сюда сейчас просто не попасть. Но им все безразлично. Они понимают, что полученные здесь знания пойдут прахом, когда они выйдут замуж за какого-нибудь молодого чиновника и займутся воспитанием детей в своем загородном рае. Я не мог собрать на последнем курсе заключительный семинар — помешал урок кулинарии. Никто из них не счел мой семинар важнее его».
«Это преувеличение», — решила я. Но вот открываю газету колледжа, которую сама когда-то редактировала. В ней нынешняя редакторша описывает лекцию, на которой присутствовало пятнадцать или двадцать девушек: «Сидя с непроницаемыми лицами, они вязали. Преподаватель, чтобы вызвать у них какую-то реакцию, объявил, что западная цивилизация умерла. Студентки повернули головы к тетрадкам и, придерживая пальцем петлю, записали: "зап. цив-я ум-ла"».
Зачем же им учение, недоумевала я, вспоминая, как мы, бывало, после занятий сбивались в кучу и спорили о том, что услышали на лекции, — будь то политэкономия, философия политики, история западной цивилизации, социология или творчество Джефри Чосера. «Какие курсы наиболее популярны сегодня? — спросила я блондинку выпускницу. — Ядерная физика, современное искусство, африканская цивилизация?» Глядя на меня как на ископаемое, собеседница ответила: «Девушки теперь ничем таким не интересуются. Мы не собираемся делать карьеру. Родители хотели, чтобы мы поступили в колледж. Сейчас все идут в колледж. Если не поступишь, на тебя будут смотреть как на придурка. Но девушка, которая учится всерьез и хочет заниматься наукой, выглядит белой вороной. Это неженственно. Насколько я знаю, каждая мечтает к окончанию колледжа
Путешествуя по колледжам, я обнаружила неписаное правило: никаких разговоров о науке. Все куда-то лихорадочно спешат. Я ни разу не видела, чтобы студентки (преподаватели не в счет), усевшись в кружок в кафе или закусочной, о чем-то беседовали. В свое время мы часами просиживали, обсуждая, что такое истина, проблемы искусства для искусства, войны и мира, религии, секса, Фрейда и Маркса и прочее, прочее. Невозмутимая первокурсница просветила меня: «Мы никогда не тратим на это время. Не убиваем его на обсуждение всяких абстрактных вещей. Разговариваем чаще всего о свиданиях. Я, например, три дня в неделю провожу не здесь, а в городе. У меня есть парень. И я хочу быть с ним».
Темноглазая старшекурсница призналась по секрету, что ей нравится бродить вдоль библиотечных полок, выбирая что-нибудь для души. «Уже на первом курсе здесь отбивается охота проводить время в библиотеке. Но к концу обучения вдруг начинаешь понимать, что скоро уйдешь отсюда навсегда и другой возможности почитать всласть не будет. И вот читаешь, записываешься на трудные курсы, которых раньше избегала. А когда выйдешь замуж, все это будет ни к чему. Тогда твоим единственным интересом станут дом, дети, их нужно будет учить плавать, кататься на коньках, а вечерами разговаривать с мужем. Мы, наверное, будем счастливее, чем ученые дамы».
Все эти девушки вели себя так, будто время обучения в колледже — некий интервал, который надо скрепя сердце преодолеть, несмотря на скуку, и только тогда начнется «настоящая жизнь». А «настоящая жизнь» — это замужество и жизнь в загородном доме с мужем и детьми. Однако действительно ли им было так скучно в колледже? И правда ли, что их так тянуло замужество? Как мне удалось выяснить, многие из тех, кто отрицал свою серьезную заинтересованность в образовании, прерывая разговор о нем словами «когда я выйду замуж», не имели своего молодого человека. А у тех, кто спешил поскорее разделаться с заданием, чтобы отправиться в город, зачастую не было назначено никакого свидания.
В мое время авторитетом пользовались девушки, которые серьезно занимались наукой. Даже если кто-то влюблялся — на время или навсегда, — это не мешало занятиям, требовавшим много сил. Неужели же этим девушкам, которые проявили столько упорства, зарабатывая проходной балл, сразу наскучило напрягать мозги?
Мало-помалу я поняла, что таилось за их внешней невозмутимостью. Я почувствовала усиленно скрываемое напряжение, молчаливый протест. Не скука это была. Это была самозащита, нежелание попасть в общую молотилку. Так же как глубоко религиозная женщина, считающая половые сношения грехом, занимается сексом, внутренне не включаясь и этот процесс, так и эти девушки выключают себя из реальности университетской жизни. Они участвуют в общих ритуальных действиях, но стремятся оградить себя от интеллектуальной заразы, которая может разбудить в них опасную страсть.
Хорошенькая второкурсница объяснила мне это так: «Надо быть беспечной, лишний энтузиазм ни к чему. Те, кто (лишком серьезно относится к делу, вызывают насмешку или жалость». А другая добавила: «Тебя будут жалеть. Если не хочешь, чтобы к тебе относились со снисходительной насмешкой, надо умерить пыл и не выставлять свой интеллект напоказ. Тогда все будет в порядке».
Девушка с каким-то значком на розовом свитере высказалась так: «Может быть, и следовало относиться к занятиям серьезнее. Но что толку, если потом знания тебе все равно не пригодятся. Если твой муж будет заниматься менеджментом, лишние знания тебе не нужны. Жена играет важную роль и карьерных делах мужа и не должна отдаваться своим интересам— искусству или чему-нибудь в этом роде». Девушка, провалившаяся на экзамене по истории, рассказала: «Сначала мне очень нравилось учиться. Я была так увлечена, что могла прийти в библиотеку в восемь утра и уйти в девять вечера. Даже мечтала об аспирантуре или о факультете права, чтобы получить серьезную профессию. И вдруг я испугалась. Мне захотелось жить полной жизнью. Выйти замуж, иметь детей, хороший дом. А я неизвестно зачем сушу тут мозги. И с этого года я угомонилась. Стала ходить в кино… Не знаю, почему так повернулось. Может быть, мужество мне изменило».