Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев
Шрифт:
Когда подошло время нашей встречи, пристав вышел к нам навстречу со многими словами и сказал:
— Его царское величество Михаил Федорович (и перечислил все его титулы), прислал меня сюда, чтобы вас, княжеских голштинских послов, принять, вместе с вашими людьми, снабдить провиантом, ладьями, лошадьми и всем необходимым и доставить в Москву.
После того, как послы дали ответ, он подал им руку и повел нас сквозь ряды стрельцов в гостиницу. Когда был дан салют из ружей, то это проделано было с такою неосторожностью, что секретарь шведского резидента, стоявший с нами, чтобы глядеть на это торжество, получил большую дыру в своем колете. Угощение, которым пристав нас принял, состояло из пряников, водки и варенья из
Наш пристав, принеся послу для приветствия хлеб и соленую семгу, спросил, должны ли они ежедневно доставлять нам провизию и заставлять готовить ее или же нам будет приятнее получать деньги, на сей предмет назначенные его царским величеством, и давать нашему повару готовить кушанья по нашему способу. Мы, как это всего обычнее у посольств в этих местах, просили передавать нам деньги и закупали сами. Такса же везде определялась самим приставом, так что мы все получали очень дешево: да и вообще во всей России, вследствие плодородной почвы, провиант очень дешев. Ведь 2 копейки за курицу — это в нашей монете 2 шиллинга или 1 грош мейссенской монеты; 9 яиц получали мы за 1 копейку. Мы получали ежедневно 2 рубля и 5 копеек, то есть 4 рейхс-талера 5 шиллингов: дело в том, что на каждое лицо, от высшего до низшего, пропорционально, назначается известная сумма.
На всем нашем пути мы нигде не видали большей толпы детей лет от четырех до семи, как здесь, в Ладоге. Когда некоторые из нас ходили гулять, эти дети толпами шли позади и кричали, не желаем ли мы купить красной ягоды, которую они звали «малина» и которая в большом количестве растет во всей России. Они давали за копейку полную шляпу, и, когда мы расположились для еды на зеленом холме, человек с пятьдесят стали кругом нас. Все, и девочки, и мальчики, были со стриженными волосами, с локонами, свешивавшимися с обеих сторон, и в длинных рубахах, так что нельзя было отличить мальчиков от девочек.
Здесь мы услыхали первую русскую музыку. Когда мы сидели за столом, явились двое русских с лютнею и скрипкою, чтобы позабавить господ послов. Они пели и играли про великого государя и царя Михаила Федоровича; заметив, что нам это понравилось, они сюда прибавили еще увеселение танцами, показывая разные способы танцев, употребительные как у женщин, так и у мужчин. Ведь русские в танцах не ведут друг друга за руку, как это принято у немцев, но каждый танцует за себя и отдельно.
А состоят их танцы больше в движении руками, ногами, плечами и бедрами. У них, особенно у женщин, в руках пестро вышитые носовые платки, которыми они размахивают при танцах, оставаясь, однако, почти все время на одном месте».
Голштинское посольство, продолжал Барон читать Олеария,не спеша двигалось к Москве. Казалось бы, все должно быть спокойно, однако то и дело кто-нибудь попадал в западню:
«Мы ехали на лошадях, а вещи наши и утварь послали вперед на пятидесяти подводах. Этот багаж повстречали на дороге несколько немецких солдат. Они понаведались в корзину с провизиею, выбили дно в бочке с пивом, напились и отняли у нашего конвойного стрельца его саблю. Когда они наткнулись на нас, и сделанное ими дело стало известно, двое из них были сильно избиты нашим приставом, и шпаги и ружья у них были отняты.
Однажды наш повар отправился за две мили вперед для заказа кухни, а мы, из-за плохой дороги, не могли поспеть за ним в тот же вечер, и в этот день нам пришлось провести ночь на поле, без еды.
В эти дни мы встретили также несколько военных офицеров, которые, по окончании войны под Смоленском, возвращались из Москвы. Так, например, на ямской станции Зимогорье мы встретили полковника Фукса, а в Волочке полковника Шарльса с другими офицерами. Когда они пришли посетить послов, их угостили испанским вином. Так как все несколько часов подряд сильно пили, то наш трубач Каспер Герцберг
Мы прибыли в деревню Будово, где живет русский князь. Едва прибыли мы в деревню, как наши лошади начали скакать, лягаться и бегать, точно они взбесились, так что иные из нас оказались на земле раньше, чем самостоятельно успели спуститься. Мы сначала не знали, в чем дело. Когда мы, однако, поняли, что явление зависит от пчел, которых в этой деревне очень много, да почувствовали, что и сами мы не смогли бы обезопасить себя от них, то мы накинули наши кафтаны на головы, выехали деревни и расположились в открытом поле на зеленом пригорке. Позже нам сообщили, что крестьяне раздразнили пчел, чтобы выжить нас из деревни.
Наконец мы достигли последнего села перед Москвою, Николы Нахимского, в двух милях от города. Отсюда пристав послал эстафету в Москву для сообщения о нашем прибытии».
К счастью, об этом путешествии осталось у Олеариянемного и хороших воспоминаний:
«В дороге, когда мы доехали до крепости Копорье, нас прекрасно встретили салютными выстрелами, а наместник господин Бугислав Розен прекрасно угостил нас, накормив в тот же вечер сорока восемью блюдами и разными винами, медом и пивом. Угощений и пиршеств на следующий день было не меньше, но даже еще обильнее и с прибавлением к ним музыки и другого веселья. В три часа после обеда нас с салютными выстрелами и на свежих лошадях отправили дальше. Отсюда поездка шла через двор русского боярина, именем Никиты Васильевича; так как он расположен в семи милях от Копорья, а мы оттуда поздно выбрались, то нам пришлось ехать всю ночь, пока мы прибыли ко двору. Рано утром в три часа [28] боярин нас любезно принял и угостил разными кушаньями и напитками из серебряной утвари. У него были два трубача; при столе, особенно при тостах — чему он, вероятно, научился у немцев, — он заставлял их весело наигрывать. По всему было видно, что это человек веселый и храбрый.
28
Счет времени дня шел от восхода солнца.
Перед нашим уходом он велел выйти к нам своей жене и ее родственнице, которые обе были очень молоды и красивы лицом и прекрасно одеты; их сопровождала некрасивая спутница для того, чтобы еще более выдвинуть их красоту. Каждая из женщин должна была пригубить чарку водки перед господами послами, передать ему в руки и поклониться ему. Русские считают это величайшею честью, которую они кому-либо оказывают, чтобы указать, что гость был им приятен и любезен. Если дружба и близость очень велики, то гостю разрешается поцеловать жену хозяина в уста».