Загадочная пленница Карибов
Шрифт:
— Простите, сэр, есть множество кустарников, которые имеют темные ягоды такой же величины. Если будет позволено, я бы спросил, не маленькие ли овальные листочки у этого кустарника и не белые ли цветки?
— Ну, э… это так.
— Тогда это точно жостер, сэр.
Вудхолл испытал нечто вроде разочарования.
— А для чего применяются эти ягоды?
— Растертые в порошок, они являются сильным слабительным средством, сэр. Если кто-то после обильного обеда жалуется на тяжесть в животе и вздутие, то…
— Ну, ха-ха-ха, может, кто и испытывает такое, только не мы, правда, Вудхолл? — неожиданно встрял Банестер. Ему показалось, он нашел хороший способ вмешаться. — Пусть на это жалуются другие, а нам нечего, да? Ха-ха-ха! — Он положил своему долговязому коллеге руку на плечо и одновременно повернулся к Клауэсу. — Так ведь, Клауэс? — Но третий экзаменатор не отвечал. Не имея возможности прикорнуть после сытного обеда, он задремал прямо стоя. — Ну хорошо. Думаю, Вудхолл, достаточно. Вы проэкзаменовали молодого человека с присущим вам искусством, и должен сказать, я редко получал такое удовольствие от опроса. — Он жестом остановил готового запротестовать Вудхолла. — Нет, в самом деле, дружище, вы были великолепны, просто великолепны! — И прежде чем Вудхолл сумел все-таки что-то возразить, Банестер закричал громовым голосом: — Харви! Харви! Черт побери, Харви, где ты торчишь, бездельник?
Вместо ответа открылась большая двустворчатая дверь в зал, и три новых персонажа были вытолкнуты на сцену сильной рукой. Это были трое оборванцев, одетых в лохмотья, небритые, немытые и дурно пахнущие, с красными от беспробудного пьянства глазами. Одним из них был Пиггер.
— О сэр! О сэр! — появился вслед за ними Харви, воздевая руки. — Поверьте, я старался доставить молодчиков так быстро, как это было возможно. — Он молитвенно прижал руки к груди и склонил голову. — Простите, если это заняло слишком много времени.
— Кончай кривляться! — резко оборвал его Банестер, однако в душе поздравил себя, что слуга так быстро появился с этим сбродом. Таким образом Вудхолл получил окончательную отставку со своим травяным хламом. Теперь можно было переходить к практической части экзамена.
— Эти субчики должны встать на середину зала, чтобы мы их лучше видели.
— Да, сэр! — Харви подтолкнул бедолаг к свету.
На теле каждого из них красовались более или менее тяжелые повреждения. Выглядело это так, словно их выдернули из жестокой драки.
— Fer aut feri, ne feriaris feri, — сухо заключил Банестер, основательно осмотрев типов. — Сноси или бей; не хочешь быть битым — бей сам! Это, мерзавцы, девиз нашей возлюбленной королевы, да дарует Господь ей долгую жизнь! Но вы, как я вижу, не придерживались этого золотого правила и больше сносили, чем наносили ударов.
Парни и вправду представляли собой жалкое зрелище. Один из них постоянно придерживал правую руку, которая безжизненно висела. Нос второго распух и был синего цвета. У третьего, Пиггера, конечная фаланга пальца торчала под невероятным углом. И все имели кровоточащие ушибленные и рваные раны. Голова Пиггера была к тому же украшена здоровенной шишкой.
— У вас есть при себе деньги, мерзавцы? — спросил Банестер. — Не воображайте, что вас будут лечить бесплатно.
Все трое дружно замотали головами.
— Так я и думал. Что ж, тогда назовите мне ваши имена, чтобы завтра или послезавтра мой слуга Харви мог получить с вас гонорар.
Компания молчала.
— Имена, черт подери! — рявкнул Банестер.
Он хоть и был врачом по призванию и часто лечил пациентов бесплатно, но терпеть не мог, когда его держали за дурака. Естественно, у этих отбросов, стоящих перед ним, денежки водились — это уж как пить дать. Люди такого сорта всегда раздобудут пару пенни — кто подсобной работой, кто воровством, кто мошенничеством. Только они предпочитают эти деньги пропивать, а именно это Банестеру и претило.
Те трое все еще молчали. Пиггер испуганно косился на Витуса — точно знал, что его имя тому известно.
— Вот что, Банестер, — неожиданно встрял Вудхолл. — Пока этот сброд размышляет, я мог бы продолжить…
— Не стоит! Думаю, в этом… э… не будет необходимости, эти трое сейчас скажут свои имена. И вообще… — Банестер не знал, как ему выкрутиться.
Положение спас Витус.
— Сэр, если не возражаете, я пока что начну лечение этой троицы так. Одного из этих парней я знаю, — он указал на Пиггера. — И я уверен, что он еще сегодня до наступления вечера принесет вам плату за всех троих. Правда, Пиггер?
Пиггер, стиснув зубы, кивнул.
— Странные у вас знакомства, должен заметить. Что ж, я согласен, — в голосе Банестера слышалось облегчение. — Прошу вас, начинайте лечение этого Пиггера и комментируйте, что вы делаете в каждый данный момент.
— Да, сэр. Выступи вперед, Пиггер! — Первым делом Витус взял его руку и обследовал торчащую вбок фалангу пальца со всех сторон. Потом велел Пиггеру выпрямить ее. Тот попытался, но у него это вышло только наполовину. — Больно? — Витус осторожно потянул за нее.
Пиггер заорал.
— Ну, джентльмены, диагноз ясен. Дело здесь в вывихе верхнего сустава безымянного пальца. Лечение должно заключаться в следующем: прежде всего я вправлю верхнюю фалангу, а затем зафиксирую ее.
Под заинтересованные взгляды коллегии и громкие крики Пиггера Витус выполнил первый шаг. Взяв перевязочный материал, он продолжил свои комментарии:
— Фиксация состоит в совместной перевязке безымянного и среднего пальцев.
— Просто и надежно! — похвалил Клауэс, который между тем проснулся. — Обеспечение неподвижности поврежденного члена является одной из важнейших функций повязки, как вы верно заметили сегодня утром.
— Да, сэр! Спасибо, сэр!
— И как долго палец должен оставаться в фиксированном состоянии?
— От десяти до двенадцати дней, сэр.
— Recte!
После того как Витус оказал Пиггеру дальнейшую медицинскую помощь, а именно: обработал царапину от шпаги, шишку на голове и многочисленные ушибы, — Банестер спросил:
— Кого из молодчиков вы будете пользовать следующим, господин экзаменующийся?
Витус указал на парня с распухшим носом.
— Почему именно его?